– Другие чародеи, которых ты убил… Они были с тобой не согласны.
А муж Дары и вовсе оказался случайной жертвой.
– Думаешь, я сумасшедший убийца? – удивление в голосе колдуна было непритворным. – Большинство погибших – мои друзья. Мы работали вместе, пытались возродить магию. Такой источник, как Пустошь, может подарить достаточно энергии, если подобрать ключ. Поначалу использовали свои силы, но ничего не выходило. Мы убивали, когда не было другого выхода. Когда из-за вмешательства все могло пойти прахом.
Накатившая усталость была такой сильной, что Ярина прекратила вырываться и просто прижалась лбом к решётке. Как спорить с чудовищем, свято убеждёнными в своей правоте? Как доказать, что нельзя губить людей, потому что хочешь осчастливить остальных. Каждый из погибших детей мог стать кем-то. Любил бы, и его бы любили в ответ. Вдруг кто-то из них тоже оказался бы магом. А другие?
Рябинка жила бы счастливо со своим чародеем. Смил ни за что не дал бы Дару с сыном в обиду. Гор помирился с дедом и не стал бы сгонять нечисть с насиженного места. И домовик не тосковал бы в одиночестве.
– Нельзя лишать людей выбора, – Ярина попыталась найти хоть какие-то слова.
Беловолосый в ответ погладил ее по волосам. Жест был болезненно-знакомый, только когда к ней так прикасался Гор, хотелось улыбнуться, то сейчас скользким комом подкатила тошнота. Ярина не вытерпела и шарахнулась, едва сдерживая слезы.
Колдун глянул на нее с неподдельным сожалением. Или у него так хорошо выходило притворяться?
– Мне очень жаль, девочка, – сказал он и поднялся.
– Отпусти Ивара и Рябинку, – попросила она, едва сдерживая рыдания.
– Когда все закончится. А ты поешь и отдохни. Если хочешь чего-то, просто скажи.
“Я хочу, чтобы Гор был жив!” – подумала она, глядя ему вслед и крепко зажимая рот ладонью, лишь бы не завыть.
– Он лжет, – прохрипела Рябинка. – Мы видели, можем рассказать. Он не отпустит ни его, ни меня.
Ярина подтянула колени к груди, ткнулась в них носом и позорно разрыдалась.
Ни на что она не годна! Детоубийца уйдет безнаказанным, и кто знает, сколько горя он еще принесет. Нечисти никто не поможет. Дедушка так и будет ждать вместе с маленьким Ормом, пока русалки не скажут, что они с Гором сгинули в древних гробницах. А мама…
Мысль, что о семье она подумала в последнюю очередь, захлестнула удавкой.
Матушка не дождется помощи из Ольховника, потому что некому рассказать Нежке о случившемся. Как долго она будет с тревогой смотреть на дорогу, прежде чем поймет, что ее непутевая дочь не выполнила просьбу. Единственную важную, которую ей поручили! Паршивая из нее вышла дочь. И сестра паршивая. Еще хуже, чем лешачка.
– Не плачь. – Рябинка загремела цепями, когда рыдания стали горше. – Эй, слышишь? Ему только в радость будет, если ты сломаешься. Придумаем что-нибудь.
Что она может? Даже с ожерельем толку от нее никакого. Если разве что… Мысль была внезапной, слезы мигом просохли.
– Рябинка, – сорванным голосом позвала Ярина, вновь подавшись вперед. Миска с похлебкой едва не опрокинулась, – ты что про тени, которые по ночам рыщут, знаешь?
– Мало. Они по осени появились, как Смил погиб, а над Дарой чуть расправу не учинили. Мы не сразу поняли, что за напасть. Не до того было. Отец слышал от своего деда, мол, после войны, когда деревья еще молодыми были, они по лесу рыскали, потом ушли. Уснули, наверно. Дальше камней чародейских они не заходят, появляются ночью, выползают из оврага. Что в нем – не знаю, но нехорошо там. Страшно. Местные давно по ночам не шастают, а нам эта напасть вреда причинить не может. Дара, вот, их боится. Но это ее надо спрашивать.
Все это Ярина и так знала. Знать бы, почему в ту ночь, стоило ей обратиться к ожерелью, тени бросились на них и гнали через весь лес. Выйдет ли позвать их, когда колдун поведёт ее на заклание? Если умирать, то она и его с собой прихватит.
– А ты их видела? Тени эти. – Сама она, сколько не пыталась вспомнить, ничего, кроме неясных силуэтов и бесконечного ужаса, раздиравшего на части, на ум не шло.
– Нет. Потому и не могу сказать, что за пакость ночами по лесу летает. Хотя у меня может сил не хватит, чтобы их суть понять.
– Но про Ивара же ты знала, кто он. Странно как. Если ты его суть волчью видишь, почему дедушка тогда не разглядел? И никто больше... – Ярина осеклась. Старый бункушник знал. И даже говорил ей что-то про волчью силу тогда, на поляне. Она решила ещё, что это иносказание.
– Домовой и не мог разглядеть, – Рябинка тихо зашипела от боли, дернув скованными руками. – Этому учиться надо. Мне отец кое-что рассказывал. Зимой Дара взялась. Сестры спали, а я не могла. И не денешься ведь никуда. Вот и вышло, что времени у нас было много. Я ей с ребенком помогала, а она меня учила, как видеть, что скрыто.
Конечно. Куда ж без Дары.
– Зря ты так, – верно угадала ее настроение Рябинка. – Она раньше хорошая была. Добрая, тихая. Это смерть Смила ее подкосила. Иногда ей в глаза заглянешь, а там кроме пустоты ничего нет. Любила она его очень. Даже сына так не любит.
– Ты давно ее знаешь?
Ярина, как ни пыталась, не могла представить берегиню кроткой. Да на нее взглянешь – сердце заходится. Неужели смерть любимого так изменить может?
– А ведь я не помню. – Бескровные губы Рябинки удивленно приоткрылись. – Она всегда здесь жила. Мне маленькой венки плела, песни пела и далеко от реки не отходила.
– Думаешь, она сможет тебя найти? – если Дара столько знает, что подсказала русалкам искать их в подземельях, вдруг она поможет? Хотя, что нечисть против колдуна?
– Пока на мне это. – Рябинка тряхнула скованными руками. – Нет. Умереть бы. Тогда я бы водой через трещины просочилась. У тебя никакой шпильки нет?
Ярина горько покачала головой. Кинжал Гора у нее забрали сразу. При мысли, что дорогая ему вещь останется в руках колдуна, горло снова сдавило, но она приказала себе не плакать. Хватит. На Темной Дороге наревётся. Когда уже ничего сделать нельзя будет. Ярина дернула цепь на ноге: звенья лязгнули, вделанное в стену кольцо заскрипело. Хорошо крепится, но если как следует расшатать, можно его выдернуть.
Она потянула раз, другой, стараясь расковырять стык между камнями.
– Не успеешь. – Из-за решетки на нее скалился Ивар. Горели колдовской желтизной глаза, а клыки будто стали длиннее.
– Тебе-то что? Боишься, хозяин заругает? – Ярина не могла на него смотреть. И не хотела. О себе Ивар думал, когда к убийце на поклон шел, а о сыне забыл. Бедный Орм, сиротой остался! Может, дедушка придумает что. Или родичам его отдаст, старостихина жена обрадуется внуку. Хоть и противная тетка, а дочь любила.
– Зачем пришел? – насупилась она, шмыгнув носом.
– Обещание с тебя взять, маленькая варгамор.
