прошелся между палатками, перекидываясь шутками и малозначительными фразами со своими солдатами и рыцарями, пытаясь казаться отважным и спокойным и надеясь передать и им ту крохотную каплю отваги, что еще оставалась в его сердце…
После утренней молитвы и обязательной исповеди Гильом вместе со священниками прошелся вдоль рядов своей армии, медленно разворачивающейся в боевых порядках. Лица воинов были спокойны и веселы.
– Даже, пожалуй, чересчур… – проворчал себе под нос Гильом. – Что-то мне не нравится их излишняя веселость. Враг еще жив, его знамена трепещут на ветру, а они уже зубоскалят, словно после дележа добычи и полного триумфа…
Он повернулся к де Леви, шедшему за ним, и ворчливо заметил:
– Ваши молодцы, Филипп, что-то сильно разрезвились…
Филипп в ответ пожал плечами и ответил:
– Наши рыцари, мой граф, уже чувствуют на губах сладкий вкус окончания всей этой нудной кампании… – он вздрогнул, произнеся эти странные слова, невесть откуда и непонятно каким образом слетевшие с его губ, ведь сказать он хотел совсем иное: «вкус победы»…
Филипп вздрогнул и поежился, несмотря на начинающуюся жару, ему показалось, как по его спине и затылку пролетел дикий порыв морозного воздуха.
– Господи, прости меня грешного… – он тихо пошевелил губами и перекрестился.
Гильом заметил это и, хлопнув его по плечу, с наигранной веселостью заметил:
– Э-э-э, брат! Да ты что-то побледнел… – Клитон подумал, что это Филипп так отреагировал на его замечание, и попытался успокоить рыцаря. – Не дуйся! Право, я не хотел тебя обидеть, сказав о наших веселых рыцарях…
Он захотел, было, ответить и рассказать о своем досадном ляпе, но почему-то промолчал.
– Ты прав, Гильом, они и в правду слишком веселые… – машинально ответил Филипп.
– Ладно, ничего страшного. – Клитон сел на коня, подведенного к нему оруженосцем, надел шлем, поправил щит, висевший у него через плечо на крепком и широком кожаном ремне, взял в руки копье и сказал. – Извольте отправить герольда к моему кузену. Пусть он объявит, что мы изволим атаковать его!..
Тьерри де Эльзас молча выслушал герольда, посланного к нему его кузеном и соперником, вежливо поклонился
– Как здоровье моего кузена Гильома?.. – с наигранной беспечностью произнес он.
Герольд отделался вежливым ответом, поклонился и поскакал к расположению армии Клитона, увозя согласие Тьерри к началу сражения.
– Ну, вот и все… – произнес де Эльзас. – Эй! Коня моего сюда! Копейщиков поставить сразу за арбалетчиками! Да смотрите, чтобы промежутки между баталиями были! Рыцарям встать в последнюю баталию!.. – он на ходу отдавал распоряжения, понимая, что, как только начнется битва, его команды утонут в криках воинов и станут практически бесполезными. – Держитесь, мои верные воины! Победа или смерть!..
Армии уже заканчивали свои последние перестроения и готовились поставить точку в затянувшемся споре за Фландрию, когда к Тьерри подскакал командир арбалетчиков и, задыхаясь от жары и начинающейся летней духоты, прохрипел:
– Ваша светлость! У моих ребят болтов едва хватит на три или четыре ответных залпа!..
Тьерри нахмурился и, почесав подбородок, покрытый буро-рыжей щетиной, приказал:
– Приготовьте колья, копья, крючья! В общем, все, что только попадется им под руки! Стоять надо до конца…
– Будет исполнено… – вздохнул и отвтеил, кланяясь, командир арбалетчиков. Он развернул своего серого в яблоках иноходца немецкой породы и поскакал к передним шеренгам армии.
В этот момент над рядами армии Гильома Клитона пронзительно зазвучали боевые трубы. Тьерри снова поморщился – их пронзительный звук заполнял его голову буквально колокольным эхом, отдававшимся даже в печенку…
Сражение началось, как всегда, с арбалетной дуэли, но, когда Клитон понял, что у его противника просто нечем отвечать на залпы стрелков, нервы молодого графа не выдержали, и он приказал начинать атаку рыцарям.
Тяжелая рыцарская конница, медленно разогнав своих крепких и выносливых боевых коней, перешла на галоп только за пятнадцать или двадцать туазов до разорванных стрелами рядов передней баталии. Всадники опустили свои длинные копья и, со страшным хрустом, скрипом, боевыми кличами и треском врезались в ряды пехотинцев, которые, вот неожиданность, в самый последний момент успели кое-где, местами, выставить копья, пики или длинные оглобли.
Возникла давка и суматоха. Копья треснули, убив или покалечив огромное количество пехоты противника, но защита, придуманная в самый последний момент Тьерри де Эльзасом, сработала – многие рыцари попадали с коней, несколько коней было убито или ранено. Первая кавалерийская атака захлебнулась…
В пылу боя длинное копье резким ударом сорвало шлем с головы графа Гильома Клитона. Он, оставаясь лишь в кольчужном капюшоне-хауберке, выхватил меч и, словно остервенелый, стал рубить им головы противника, врубаясь на своем могучем декстриере все глубже и глубже в ряды врагов.
Филипп де Леви вместе с группой рыцарей старался не отставать от него, всерьез опасаясь, что его могут свалить с коня и захватить в плен. Он оглянулся назад и увидел то, чего не ожидал увидеть, даже помыслить! Его рыцари медленно, но неуклонно отступали, пятясь на своих конях и защищаясь от копий, длинных оглоблей и пик с крючьями, которыми были вооружены вражеские пехотинцы.
Он пробился к Клитону и, поравнявшись с ним, крикнул:
– Гильом! Отходим! Наша атака захлебнулась!..
– Матерь Божья! – Клитон резко повернул голову и, убедившись в том, что де Леви не врет, стал разворачивать своего коня. – Отходим!..
– Ваша милость! Первая атака отбита! Конница вашего кузена отступила, прекратив атаку! – радостно доложили Тьерри воины, стоявшие возле него.
– Очень хорошо! – произнес в ответ он, улыбнувшись. Тьерри поймал себя на мысли о том, как же давно, вот так искренне и весело он не улыбался…
Англичанин, чье лицо уродовал длинный чудовищный шрам, очнулся и застонал. Он попробовал осторожно пошевелиться. Руки и ноги, несмотря на страшную боль, все еще слушались его мозг. Он попытался встать и, подрубленный жуткой болью в грудине, упал, теряя сознание…
Графство Гин. За месяц до описываемых событий.
Группа была разгромлена после внезапной облавы, устроенной воинами Гильома де Ипра. Арнульф, как ему показалось, все-таки был убит. Значит, теперь ему предстояло исполнить до конца волю Гуго де Биго.
Он со всеми предосторожностями добрался до Гина, где должен был встретиться с де Биго…
Гуго покачал головой и нервно дернул плечом, выслушав до конца и ни разу не перебив его рассказ.
Он уже давно для себя решил, что и как делать, чтобы обеспечиться себя, а вместе с собой и весь род оградить от напастей и непонятной опалы, в которую стал вгонять его король Генрих.
Королю с самого начала не нравился план, предложенный де Биго, но он согласился, придав мало значения его бредовой, на
