люблю только твою маму. И мама тоже любит лишь меня», — принялся объяснять отец таким тоном, словно растолковывал малышу-трехлетке что-то сложное для понимания. Но ведь правда была за мной! Какая же это любовь? Такие отношения, как у них, разве что сожительством назовешь. Или взаимовыгодным сотрудничеством. Я продолжала наседать. Все это время мама страдальчески смотрела в окно, словно несчастная жертва нападок. Тонкая, хрупкая — фарфоровая статуэтка. Тогда ей было примерно столько же, сколько мне сейчас, и внешне нынешняя я ужасно на нее похожа. Характер у нее скучный до невозможности, без капли страсти — благодаря этому она никогда ни с кем не ссорилась. Просто не способна была на спор или ссору.
«Понимаешь, любовники нужны нам с мамой, чтобы всегда оставаться дружными и любящими, словно молодожены. Я понимаю, это отличается от других семей… Но ты же у нас умница, Рэйко, я уверен, ты понимаешь — у взрослых свои обстоятельства. И семьи бывают очень разными».
Тогда я решила положиться на свои знания и ораторские умения, полученные в школе. Спокойно, складно я принялась объяснять, почему считаю, что родители неправы, и как легкомысленны их взгляды на любовь и ответственность. Я старалась правильно находить слова и подбирать доступные аргументы, словно говорила с малыми детьми. Поначалу родители пришли в замешательство, потом в их глазах снова отразился страх перед неведомым ликом дочери, а потом они попросту заскучали. А ко мне пришло осознание: несмотря на приличный багаж знаний о культуре и искусстве, мои обожаемые родители не привыкли глубоко задумываться о чем-либо. Они были до невозможности пустыми и беспечными людьми; таким, как они, достаточно беззаботной жизни в окружении красивых безделушек, а больше ничего и не надо. Весь их внешний лоск — лишь видимость. Не будь у родителей много денег, они быстро скатились бы к примитивному и унылому существованию.
В конце концов мои пространные речи встали отцу поперек горла.
«Куда деваться… Скажу честно. И для меня, и для мамы слишком скучно заниматься сексом с одним и тем же партнером».
Думаю, я никогда не забуду его лица в то мгновение. Изгиб губ, поволока в глазах… Во всем его облике сквозила тяга к наслаждениям, заглушающая все остальное. И я поняла, что отец тверд в нежелании менять сложившийся образ жизни. Такие люди ради собственного удовольствия с легкостью переступят общественные устои.
Слишком скучно заниматься сексом с одним и тем же партнером… Я множество раз слышала подобные высказывания и после того, как повзрослела. Казалось, в какой-то момент этот подход стал всеобщим, обратив в ничто само понятие супружества.
А тогда… Наверное, лицо у меня окаменело, и отец поспешно добавил:
«Ты поймешь, когда повзрослеешь. Не сомневаюсь в этом».
«Лучше уж вообще не взрослеть», — подумала я.
Сейчас я считаю: лучше уж вообще не познать наслаждений, чем позабыть о морали и переступить через уважение к любимому человеку. Примитивные удовольствия могут существовать, но не обязательно они должны быть связаны с сексом. Например, любовь к бытовому комфорту или вкусной еде — уж тут я с родителями смогу потягаться, и даже их превзойти.
После того разговора я твердо решила объявить бойкот их образу жизни. Уехать из дома навсегда и строить свою жизнь самостоятельно. Ведь если подумать, родители чувствовали себя так хорошо еще и потому, что окружение закрывало глаза на странности нашей семьи. Ну нет, в Токио я начну все с нуля — найду себе любимого, друзей, работу… Все — своими силами. А сексом никогда не буду заниматься вне брака. Секс для меня будет лишь средством для зачатия детей. Я поклялась себе, что сохраню девственность до свадьбы. Именно в то время у меня впервые начались критические дни.
К сожалению, со временем моя воля ослабла, и ту свою клятву я не сдержала, мужчины до Рёске у меня были, но я искала того единственного, с кем хотела бы разделить будущее. Моим идеалом стала чета Тадзима: они жили по соседству, и я с малых лет часто гостила у них. Муж нашей домработницы был очень на нее похож — и внешне, и по поведению. Полноватый, добродушный учитель средней школы. Я решила, что тоже выйду замуж за кого-то такого. Мы станем дружной, крепкой парой, родим много детей, и никакой секс нам будет не нужен…
* * *
Приехав в Токио, я пересела на линию Кэйхин-Тохоку. Мелани мирно спала в переноске. Наконец мы доехали до Кавасаки. Длинное путешествие подходило к концу.
В холодном туалете на станции я намотала на руку бинт, наклеила на щеку пластырь и надела глазную повязку. В детективе, который я недавно смотрела, героиня сама нанесла себе синяки и ссадины, чтобы прикинуться жертвой семейного насилия, но мне на такое духу не хватит. Глянула в зеркало — оттуда на меня смотрела забитая, бессильная, несчастная женщина. Макияж я давно не накладывала, а от природы светлая кожа от усталости стала бледной до синевы.
Поймав такси, я попросила высадить меня в квартале от нужного мне дома. Вдруг он наблюдает из окна? Нет уж, пусть думает, что я шла от станции пешком.
Неуютный жилой район рядом с промзоной… За пустырем тянулась набережная — завтра там и выгуляю Мелани. Сам трехэтажный дом был похож на кекс, выпеченный нерадивой хозяйкой. В описании значилось, что на первом этаже располагаются кухня и гостиная, на втором — личная комната хозяина, ванная и туалет, а на третьем складируются лишние вещи. Вспомнились запротоколированные слова хозяина о том, что из-за тонких стен зимой тут жить тяжело. Похоже, так и есть. А присматривать тут за пожилой матерью было совсем непросто.
Я нажала на кнопку замызганного домофона и для верности постучала в дверь. В сердце крепилась решимость — что бы ни случилось, я не сбегу и доведу дело до конца. Дверь наконец приоткрылась — в лицо ударил теплый воздух, насыщенный сладковатым запахом чужого дома. Передо мной возникло одутловатое землистое лицо, глаза прятались за грязноватыми стеклами очков. От слабого запаха спермы и дешевых приправ к горлу подкатила тошнота. Но я уже решила, что не отступлю. Сдерживая дыхание, я оглядела прихожую. Сразу за ней располагалась комната размером где-то три татами[74]. Маленькая кухонька, столик-котацу на покрытом циновками полу. Вокруг разбросаны журналы и пустые стаканчики из-под лапши быстрого приготовления.
Сдернуть бы с этого котацу скатерть и выбросить сейчас же из окна…
— Рада знакомству. Я — Кремми. А точнее, Икэда Сономи.
Имя я позаимствовала у своей одноклассницы из
