перед Джи Пангом и несколько пуль покачнули её тело, но она протянула белую тонкую руку и выдернула черный меч из земли. Надзиратель Ди и Лунцюань скрестив руки перед собой приняли пули в могучие предплечья, загородив моего деда и имперского эмиссара, а Дзянь замахнулась черным мечом. Ещё одна пуля попала ей прямо в грудь, когда она метнула меч в Джи Панга.
— Ык, — икнул Джи Панг, когда чёрный меч проткнул и торт и его тело насквозь. Джи Панг удивленно пялился на черную рукоять, торчащую из торта, синий дымок вился над горячим стволом онемевшего «томми-гана». Глаза Джи Панга закатились, и он кувыркнулся со стола вместе с тортом, превратив его в груду политого кровью кремового марципана на земле.
— Пулемет под контроль! — выкрикнула Фэн указывая на кремовую груду фалькатой в руке, вторая фальката прижата к горлу Вэя и тот старается не шевелиться, лезвие ножа то сияет идеальной заточкой.
— Есть! — крикнули её бойцы окружая останки торта.
— Чан! — выкрикнула Фэн. — Ты живой?
— Ох… — простонал я, ощупывая отбитую грудь под бронежилетом. — Вроде да…
Это Сян разорвала на мне рубашку и расстегнула бронежилет. Склонившись надо мной она ощупывала горячими ладонями мою грудь.
— Ты живой, — прошептала она роняя слезы мне на грудь. — Живой.
Сотня телекамер все это время сладострастно передавала на весь мир, как мою семью расстреливают в прямом эфире у подножия Лестницы из Черепов.
— Ван жив, — сообщила Фэн в радиогарнитуру. — Уберите всех этих людей, — махнула она фалькатой в сторону тележурналистов и зевак. — Вэй, ты арестован. И не шевелись. С удовольствием перережу тебе горло при попытке к бегству. Меч Преисподней в контейнер.
— Я сдаюсь, — проговорил меч, когда бойцы выдернули его из окроваленной груды марципана.
— Мы учтем твое содействие при задержании этих преступников, — бросила агент Фэн. — А пока сиди тихо, не отсвечивай. Не до тебя сейчас.
— Дзянь, — выговорил я, поднимаясь с земли. — Что с Дзянь?
А Дзянь умирала.
Она лежала на земле пробитая пятью пулями. Над нею на коленях склонился её отец, Лунцюань, сам истекающий кровью из ран на руках и не обращавший на это никакого внимания.
— Мы победили? — пробормотала Дзянь.
— Ты сделала всё, что могла, моя девочка, — проговорил Лунцюань, прижимая к груди её окровавленную ладонь. — Ты выполнила свое предназначение. Папа тобой гордится.
— Хорошо, — прошептала Дзянь закрывая глаза.
— Дзянь! — закричал я. — Постой!
Дзянь чуть приподняла синие веки, увидела меня и еле заметно улыбнулась.
— Я люблю тебя, мой славный мечник, — прошептала Дзянь, и я едва не завыл от бессилия. Она умирала. Я ничего не мог сделать.
— Дзянь! Не спи! — закричала Сян, падая на колени рядом с ней. — Открой глаза, Дзянь! Пожалуйста! Хоть немного ци! Я могу её спасти, пожалуйста, немного ци, хоть чуть-чуть, совсем немного!
Дзянь умирала. И я ничего не мог сделать.
Ничего. И никто не мог.
Или я мог? И никто больше. Если не находишь сил вне себя — ищи силу внутри себя, вспомнил я поучительные слова надзирателя Ди, которому стражники как раз перевязывали пробитые пулями руки.
Все замедлилось, почти остановилось, когда я обратился внутрь себя.
Ведь у меня всегда с собой запас ци. Страшной и опасной красной ци, скрепляющей мое духовное и физическое тело.
И алая тьма открыла тысячу красных глаз, когда я обратился внутрь себя.
— Сдохнуть захотел? — процедила алая тьма. — Уймись, таракашка, не гневи меня.
Я лишь усмехнулся ей в ответ.
— А ну прекращай это, — прорычала алая тьма, когда я потащил на себя этот алый свет. — Охренел?
Я не прислушался. Я втягивал в себя эту ци, словно вдыхал её из воздуха вокруг.
Вдох был так силен, что алые глаза во тьме начали гаснуть один за другим.
— Рехнулся⁈ — тьма завыла ураганом. — Мы сдохнем сейчас все!
Я расщепил в себе вырванную изнутри красную ци до уровня белой и заполнил меридианы Сян до отказа, положив руку ей на плечо.
— Чан! — воскликнула Сян, немедленно начиная лечение Дзянь. — Откуда⁈
— Делай всё, что нужно, — прошептал я. — Там еще много…
— Здесь почти ничего не осталось! — тьма билась в судорогах агонии. — Мы погибаем, идиот!
Сян уже стабилизировала состояние Дзянь, стимулировала сердцебиение, восстановила давление и извлекала смятые ударами о плоть свинцовые пули одну за другой
А мне было как-то совсем хреново. Последние красные огни погасли во тьме, словно закатились глаза издохшего чудовища.
Красная ци иссякла и наступила просто тьма.
Все, абзац. Кома.
Кома, в которой я не слышал больше ничего. Больше ничего не скрепляло меня с этим миром. Всё.
Конец.
* * *
* * *
* * *
По-моему, парад в честь моей коронации удался.
Парад открывала Громовая Троица в своем автомобильном садо-мазо. Им искренне рукоплескали. Мужики реально популярны в народе за верность своему безукоризненно безбашенному стилю.
За ними маршировали по улицам города новобранцы Школы Резерва, танцевали Танец Дракона три фольклорных коллектива. Чеканили шаг с калашами наперевес команды спецназа дружественных стран, приезжие мастера игры на барабанах тайко, молотили в обтянутый кожей орочьего шамана барабан в рост человека, установленный на пожарном электромобиле до отступления и умопомрачения, по их мнению это был невероятный и исключительный опыт. Ударных палок переломали, страсть.
Я проехал после резервистов, перед грозной, идеально спаянной коробкой бойцов отряда особого назначения «Зеро», в открытой машине. Адская Звезда вращала задний привод этого автомобиля. Другого двигателя у него не было. Кажется, вот я и нашел способ решить транспортную проблему в городе…
Я, облаченный в континентальную парадную форму, при капитанских погонах, опирался на трость с золотой головой дракона и салютовал восторженным подданным рукой в белой перчатке, в короне вана, под знаменем с собственным гербом с дерзким девизом. Дед сидел на сидении рядом, готовый в любой момент поднять щит. И Сян, готовая вытащить меня, как всегда, даже с того света, что ей снова удалось в тот последний раз, во время покушения под Лестницей из Черепов.
И Дзянь, совершенно выздоровевшая и готовая в любой момент снова обратиться в идеальное оружие и разить моих врагов отточенным металлом.
И все были от нас в восторге.
Вы спросите, а что же тогда случилось
