было сурово, взгляд шарил по скитальцу, будто ожидая от него других объяснений.
«Странно, не похоже на Олю. Ведь всегда была весела, хоть и с тяжелым характером – не переломишь, но улыбаться она всё же умела...» – подумал Олег. – «Боится чего-то. И ведь меня, будто бы, испугалась, появления моего неожиданного. Пять Зим после смерти Семёна я им помогал, пока Бритоус к ней дорогу протаптывал. Не хотела она за него, ох не хотела…».
Тут пришла Ждана с тяжёлым подносом, на котором стояли тарелки. Лиска подскочила к ней и помогла дотащить до стола, а потом, с разрешенья Ольги, и вовсе побежала на кухню, помочь девочке с другими блюдами. Сирота изо всех сил старалась понравится хозяйке дома.
В хороших фарфоровых тарелках дымились горячие щи, в кувшине стыл морс из кислой клюквы, на блюдах запечённая рыба по-китежски – с травами и кислыми ягодами. Подали и отварную телятину – как было не вспомнить голодных ясаков из Тавриты. Поблагодарив хозяйку дома, Арсений с охотой принялся за угощение. Лиска ела скромно, да мало, при том отойдя к месту Жданы на лавках в дальнем углу у окна.
«Тепло на Зиму и еды хоть кусочек – разве много прошу?», – вспомнились Олегу слова сироты.
– Ты очень плохо выглядишь, – сказала вдруг Ольга, и на сердце у скитальца отлегло: «Ну конечно же! Как могло быть иначе?». Белое лицо, синяки под глазами, усталый взгляд – он был болен и больше не вылечится, вот Берисвет и беспокоилась. Серьёзные приступы начались года два назад, к тому времени они с Ольгой давно не виделись.
– Старость не радость, – попытался отшутиться Олег, но лицо Ольги словно бы затвердело – глаза прищурились в недоверии. Скиталец был готов поклясться, что сейчас услышит, как скрипнет металл. Пусть время было неподходящим, но Олег всё же спросил, что задумал:
– Слушай, ты девочку видела? Лизу…
– И что? – резко ответила женщина.
– Ей жить негде и есть тоже нечего. Сирота она, понимаешь? Приюти ты её, возьми в воспитанницы. Для счастья ей не так уж и много нужно.
– Ты сам то её хорошо рассмотрел? Зачем мне такая? – зашептала хозяйка. Скиталец поднял на Ольгу хмурый взгляд, но Берисвет и замечать его осуждения не хотела. – С большой дороги явилась, неизвестно кем тасканая, да ещё ворует, наверняка, в доме вещи начнут пропадать. Таких сирот по всем общинам нынче шатается – кого зверь задерёт, кого люди за дело прибьют. Нищие бродяжки как цветы придорожные – цветут ярко, а все листочки в пыли!..
– Я не хочу, чтобы она умерла, – мрачно отозвался Олег. Видя его настроение, Ольга поумерила гонор, но не отступила:
– У меня есть одна прислужница – Ждана, хорошая девочка, младшая дочка плотника. Её отец в этой комнате на коленях стоял, просил, чтобы я её приютила. Много умелых людей сейчас съезжается в Китеж со всех общин – кузнецы, столяра, механики, оружейники, кто угодно. Семьями едут из деревень, детей своих устроить хотят на хорошее место. Ждана шьет – залюбуешься, и готовит умело, по хозяйству всё знает, поёт славно и скромная, а твоя?
– Детей нянчить умеет, – припомнил Олег.
– Да она их угробит скорее! И вообще… – Ольга покраснела от избытка чувств к новой нахлебнице. – Ты не смотри что у нас терем высокий и еды полный стол. Не забывай про Долгие Зимы. На лишний рот у нас запасов не хватит и опять придётся в своем доме тесниться.
– Оля, вы ведь сможете её прокормить, ты же знаешь… – скиталец говорил без всякой злости, но всю душу вложил в эти слова. – Она хорошая девочка, я тебе жизнью ручаюсь. Приюти её в доме, избавь от дороги и ужасов, которые в Долгих Зимах творятся. Когда я вам впервые помог, ты мне слово давала, что не забудешь, так не забывай! Или слово женщины одинокой и жены отче-советника разную цену имеет?
Берисвет поутихла. Сжимаясь под шалью она, кажется, думала совсем не о их разговоре, но когда Олег открыл рот, чтобы попросить за Лиску опять, Ольга вдруг согласилась:
– Хорошо, пусть остаётся, но если хоть что-нибудь пропадёт, вылетит тут же! Какие сами, такие и сани!.. И о тебе пусть лучше помалкивает, ни о чём не говорит…
– Почему? – насторожился Олег, но Ольга тут же вспомнила о другом:
– Давно видел внучек? У семьи своей более не бывал?
Скиталец молчаливо потупился. Арсений перестал есть и навострил уши. Водитель разминал в руках горбушку хлеба, переводя глаза то на хозяйку, то на товарища. Он ведь почти ничего не знал об Олеге, сам скиталец о своей семье ничего не рассказал.
Конечно, Олег заходил в Монастырь, но бывал у христиан тайно. Первые несколько Зим не хотел мешать новой жизни Сергея, хотя тосковал по сыну, а когда почти решил объявиться, началась настоящая охота на Двоеверие. Олег быстро понял, как опасны могут быть эти люди, и что лучше теперь держаться в стороне от семьи. Он не хотел подвергать опасности сына, его молодую жену и новорожденную дочь.
И всё равно…
Всё равно он пробирался в Обитель и как один из тысяч паломников заглядывал в церковь, высматривая там лазурный платок и золотые волосы Жени. А однажды Бог свёл их вместе на стоянке кочевников, и они говорили лицом к лицу, пусть Женя его, кажется, не узнала, только слушала сказы, зато он вдоволь налюбовался…
Евгения, Женечка – настоящая внучка, родная, красавицей выросла, ей восемнадцать Зим, и у неё очень серьёзные голубые глаза
