ночные кошмары. Не могу сказать, что мне самой нравились привидения, но они не несли угрозы ни для кого из нас, поскольку, подобно дыму, были лишены плоти.
В любом случае, когда дело касалось угроз, нашему маленькому Нико было не о чем волноваться.
Особенно после того как мы узнали, чем одарили его боги.
* * *
С улыбкой на лице я разбила в миску еще одно яйцо анзу, не переставая взбивать. Кухня была залита солнечным светом, воздух наполнял аромат кофе. Амон по-прежнему приходил по вечерам на ужин, но в утренние часы мы были предоставлены сами себе. Ночью, когда Нико стал особенно рьяно пинаться во сне, Орион перенес его в свою комнату. Сейчас малыш дремал наверху, утомленный размышлениями о призраках.
Мы переехали в новый дворец, который был больше прежнего коттеджа Ориона, но меньше башни Баала. Выстроенный из золотистого камня, могущий похвастаться не одной, а сразу несколькими библиотеками, он располагался прямо напротив часовой башни в округе Асмодея.
Хотя в нашем распоряжении имелись повара, мне нравилось готовить завтрак для двух моих мужчин, Ориона и Нико. Конечно, я не возражала и против того, чтобы Орион будил меня, принося горячий кофе и фрукты в постель.
Я достала буханку свежевыпеченного хлеба и начала нарезать ее на ломтики, чтобы поджарить в духовке. После я намажу их маслом и обваляю в яичной смеси. Яйца анзу мы не ели с тех пор, как родился Нико, и сейчас – когда наш сын пристрастился к яичнице – я улыбалась при мысли о том, как он впервые попробует анзу, оценит ни с чем не сравнимый вкус.
В Райской пустоши обитали всего три демонические птицы. Обладательницы львиных голов, по размеру они многократно превосходили кондоров и, проголодавшись, без раздумий заглатывали лошадь или корову, но также любили полакомиться и свиньями. Демонами анзу не питались, а вот смертным при встрече с подобной птичкой нелишним было бы поискать себе укрытие.
Яйца анзу стоили дорого, поскольку их добыча была весьма неприятным и довольно грязным занятием. Однако, если группе охотников удавалось найти гнездо с кладкой яиц и унести их прежде, чем разъяренная мать разорвет их на куски, на полученную прибыль они могли безбедно прожить год или даже больше.
Поставив хлеб в духовку, я ощутила скользнувшую по коже теплую магию и обернулась, увидев входящего в кухню Ориона. Он, как обычно, был без рубашки и со взъерошенными серебристыми волосами. Даже сейчас одного взгляда на него хватало, чтобы у меня перехватило дыхание.
Скользнув глазами по моему телу, он одобрительно зарычал.
– На тебе мой любимый шелковый зеленый халат. Похоже, ты пытаешься меня соблазнить.
Я положила руку на свой выпирающий живот и ощутила толчки маленьких ручек – малыш давал о себе знать.
– О каком соблазнении идет речь, когда я едва передвигаюсь?
При виде ярко-красной яичной скорлупы Орион вопросительно изогнул бровь.
– Где ты взяла яйца анзу?
– О, это подарок от самой герцогини округа Люцифера, также известной как Лидия.
Орион провел рукой по волосам.
– Значит, ей что-то от нас нужно. На следующем заседании Совета узнаем, что именно.
Я приподняла бровь.
– Кроме дополнительного финансирования для Шалемской площади она всегда хотела тебя.
– Ну разумеется. – Спустив зеленый халат с моего плеча, Орион начал покрывать поцелуями обнажившуюся кожу. От каждого прикосновения его губ во все стороны лучиками растекалось тепло. – Но меня ей не получить даже за все яйца анзу в мире.
Я провела рукой по шее Ориона.
– Позволь я приготовлю завтрак, любимый, пока Нико не проснулся. – Наш малыш не любил быть голодным.
Посмотрев на часы, Орион нахмурился.
– Он не имеет обыкновения спать до девяти.
Мое сердце забилось быстрее. Неужели уже девять утра? Обычно Нико вскакивал в семь, а то и раньше. Но раз сегодня он решил поспать подольше, то мне грех жаловаться.
Слушая отдаленный скрип ступеней под весом Ориона, я разбила еще одно яйцо и добавила в смесь сливки.
– Роуэн! – Встревоженный голос разорвал царящую во дворце тишину, эхом отразился от каменной лестницы. – Где Нико?
Я замерла, и мое сердце ударилось о ребра.
Столь быстро, как позволяло мое беременное тело, я помчалась наверх, в комнату сына. Орион стоял, сжимая малиновое одеяло нашего мальчика.
Но самого Нико нигде не было.
Я шумно выдохнула. По правде говоря, причин волноваться пока не было. Малышу всего четыре года, и наверняка он просто где-то прятался. Однако мы с Орионом чувствовали одно и то же – ужасающее отсутствие Нико. Мы не ощущали его магию, не слышали биения крошечного сердечка.
– Нико? – громко позвала я, обшаривая глазами кровать, книжную полку и гору игрушек.
Коридор заполонили стражники в синей форме. Выстроились по стойке смирно в ожидании приказа.
Глаза Ориона потемнели до ночной черноты.
– Я нигде не ощущаю его присутствия.
Дворец был защищен самыми мощными чарами и ордой солдат-демонов. Помимо многослойного магического щита у нас имелась также старомодная грубая сила адских псов, патрулирующих разбитые вокруг тернистые сады. Если бы сюда пробрался незваный гость, хвостатые стражи незамедлительно дали бы об этом знать.
Я закрыла глаза и сконцентрировалась. Мы с Орионом были связаны с Никодимом, что позволяло нам всегда знать о его местонахождении, где бы он ни был.
Я хватала ртом воздух, поскольку сейчас не чувствовала ничего.
Орион провел рукой по волосам.
– Обыщите дом, – рявкнул стражникам, после чего добавил более тихим голосом: – Возможно, он прячется в гардеробе или еще где-нибудь.
Как и все родители, мы с нетерпением ждали, когда наш сын пойдет. Но когда это произошло, тут же стали с ностальгией вспоминать времена, когда он лишь ползал. Нико стремился исследовать все вокруг, узнать, что находится за каждой закрытой дверью, в каждом шкафу и ящике. Его любопытство и энергия не знали границ.
А теперь он пропал.
– Пойду проверю территорию вокруг дворца, – сказал Орион.
Я ходила из комнаты в комнату, сжимая в руках одеяльце, и звала сына по имени, внимательно вслушиваясь, не отзовется ли он. Наши стражники также прочесывали дворец пядь за пядью.
Все призывы были встречены тишиной, но я не могла поверить, что Нико больше нет. Это было невозможно. Во мне клокотала ярость, которую требовалось на кого-то направить, но на кого? На солдат, проворонивших ребенка? Или на самого Нико?
«На себя», – пронеслось в голове.
Вернувшись в спальню Нико, украшенную изображениями его любимых осьминогов, я начала рьяно переворачивать там все вверх дном: открывала дверцы шкафов, вываливала на пол постельное белье… Окна были закрыты, а значит, он не
