подкрадывания.
Наконец, после четырех недель интенсивной подготовки, мы отбыли в Малави. Пилот летел на «Сессне» в Блантайр, а оттуда на плато Ньика, в то время как операторы совершали различные коммерческие рейсы и встречались с агентом управления военной разведки в отеле в Блантайре. Были организованы транспортные средства для перевозки всех желающих в Национальный парк Ньика.
К тому времени, когда мы прибыли, Ханнес Фентер и Дейв Скейлс уже организовали наш секретный маленький пост в лесу. Для рейнджеров и персонала национального парка мы были кучкой бизнесменов, вырвавшихся на африканское сафари. Нашу ВЧ-радиоантенну можно было объяснить тем, что Дейв был радиолюбителем, общающимся с нашими деловыми партнерами в других частях мира. В нацпарке мы провели несколько неторопливых дней, внося окончательные коррективы в план и прорабатывая свои действия на случай чрезвычайных обстоятельств с Ханнесом, Дейвом и летчиком.
Затем наступил холодный и туманный день «Д», и мы надели свое снаряжение. Дверь «Сессны» была снята, сиденья вынесены, парашюты приготовлены, и четверо пассажиров поднялись на борт — Дидис, Франс, я и доктор.
Мне еще никогда не было так жарко и так холодно одновременно, как в ту ночь. Пилот летел на высоте 15000 футов, и в открытую дверь врывался ледяной ветер, но я был прижат к борту самолета и лежал поверх системы отопления, которая во время полета была включена на полную мощность. Спереди я замерзал, а сзади поджаривался, у меня на боках буквально оставались полосы горелой плоти!
Примерно в 10 км от площадки выброски летчик спустился на высоту 3 000 футов, пытаясь обнаружить строб-сигнал агента. Но площадка располагалась в кратере Морогоро и была окружена горами, что делало спуск до высоты 800 футов, на которой нам предстояло выйти, крайне опасным. Покружив над районом минут двадцать, пилот решил отступить.
Увязнув в парашютах и снаряжении, находившихся в задней части самолета, мы не могли связаться с ним и поэтому понятия не имели, что происходит. Летчик не смог установить связь с агентом, а также не смог отличить стробоскоп от многочисленных огней внизу в долине. Он изучил все запасные точки встречи и сигналы и пришел к выводу, что «Ангел» не смог добраться до цели, поэтому решил не выбрасывать группу на необозначенную площадку и прервал выполнение операции.
Теперь перед нами встала еще одна проблема. На обратном пути надвинулся туман, полностью покрыв все плато Ньика и делая невозможной посадку. Посовещавшись с Ханнесом, пилот решил уйти на Лилонгве в надежде, что туман позволит нам приземлиться там. Конечно, поскольку план полета не был составлен, то как только мы приземлимся, возникнут вопросы. Парашюты все еще находились в самолете, и дверь была снята. Момент требовал быстрых решений.
На подходе к международному аэропорту Лилонгве в 02:00 того же утра, пилот сообщил башне управления полетами, что у нас возникла чрезвычайная ситуация на борту и самолет вынужден идти на посадку. Мы благополучно приземлились, и летчик вырулил в дальний конец взлетной полосы, дав возможность трем операторам выпрыгнуть со всем своим снаряжением и скрыться в тени в конце аэродрома. Мы перелезли через ограждение и встретились с нашим агентом на дороге, примыкающей к аэропорту.
Пилот и доктор пережили трудные времена, объясняя свое позднее ночное прибытие, но к счастью, самолет не обыскивали, скорее всего, потому, что на дежурстве не было достаточно персонала. Доктор притворился серьезно больным, падая в обморок и задыхаясь, когда пилот помогал ему войти в здание аэропорта, и наконец полиция доставила его в больницу.
На следующий день мы все встретились в отеле в городе. Дейв Скейлс приехал с плато Ньика в Лилонгве ранним утром, и мы воссоединились со своим багажом. После быстрого разбора операции мы разными рейсами отправились в Южную Африку.
Позже выяснилось, что «Ангел» действительно находился на земле. Он включил стробоскоп и слышал самолет, но не смог связаться с пилотом. Урок, который я извлек из операции «Ангел», заключался в том, что сотрудничество и взаимодействие с агентами должно проверяться и отрабатываться с тем же уровнем детализации, что и отработка наших собственных действий в нештатных ситуациях и в непредвиденных обстоятельствах, и что выполнение боевой задачи никогда не должно зависеть от действий кого-то вне нашего круга профессиональных операторов.
Оглядываясь сегодня на то предприятие, я испытываю облегчение оттого, что операцию пришлось прервать. Если бы те лидеры АНК были убиты, это имело бы серьезные последствия для Южной Африки и, скорее всего, даже сорвало бы переговоры о мирном урегулировании.
8
Столкновение со страхом
В мире, где смерть — охотник, мой друг, нет времени для сожалений или сомнений. Есть только время для решений.
Карлос Кастанеда, «Путешествие в Икстлан».
После неудачной операции на аэродроме Менонге мы с Дидисом обсудили перспективы аналогичного проникновения на аэродром ФАПЛА в Лубанго, откуда совершала свои вылеты основная часть истребительной авиации ВВС Анголы. Помимо штаба истребительно-бомбардировочного полка, на авиабазе располагались эскадрилья МиГ-23, эскадрилья МиГ-21 и множество вертолетов, в том числе и внушающий страх Ми-24. На площадках в обоих концах взлетно-посадочной полосы находилось не менее 56 истребителей, некоторые из них стояли в укрытиях, а большинство на открытых стоянках.
Проникновение на аэродром ранее считалось невозможным, так как он был окружен вражескими позициями. На горах к западу и юго-западу были установлены советские радиотехнические и ракетные системы ПВО, а по периметру аэродрома располагались базы кубинцев, ФАПЛА и СВАПО.
Однако прежде, чем столкнуться с чем-либо еще, мне пришлось пережить личный кризис. Именно в этот момент своей жизни меня начал настигать мой прошлый опыт. Слишком много раз я ползал в темноте по вражеским базам. Слишком часто я оказывался по ту сторону АК-47, затвор которого передергивался в ясную, тихую ночь. Медленно, но верно мой разум начал подсказывать мне, что шансы обернутся против меня.
Меня стал преследовать страшный сон: я выслеживал темный и зловещий дом под деревьями, в одиночку, при свете полной Луны, который полностью ослеплял мое зрение. Я знал, что там затаился враг, но у меня не было другого выбора, кроме как ползти к дому. Позади меня слышалось движение, враг приближался, чтобы отрезать мне путь к спасению, и я знал, что выхода нет; мне просто нужно было продолжать ползти навстречу своей неизбежной судьбе.
Я рассказал Дидису о своем сне и о том, как я вновь и вновь переживаю напряженные моменты во время последнего проникновения на вражескую базу. Дидис прекрасно понял, в каком затруднительном положении я нахожусь, очень поддержал меня, так как
