не задумывался.
Голова вновь слегка закружилась. Перед глазами поплыло: серые двери слились в одну сплошную полосу. Я вытянула в сторону руку, прикасаясь к холодной шершавой стене.
Странно, раньше я не замечала, что она такая бугристая. Но сейчас чувствовала кончиками пальцев каждую выемку, каждую борозду на неровной поверхности.
Тактильные ощущения словно обострились. Я трогала пальцами все, что попадалось под руку, пока наконец не остановилась у знакомой двери.
Дотронулось до ручки, намереваясь войти, и… Ничего не произошло. Обычно мой ключ-браслет вспыхивал зеленым, и дверь сразу отворялась, но сейчас он не откликался.
Я с силой подергала ручку, но та все равно не поддалась. И браслет странно «молчал».
– Что за ерунда? – На меня нахлынуло острое раздражение, заставившее пнуть дверь ногой.
Стоило это сделать, как створка, словно по волшебству, распахнулась.
– Изабель? Ты что здесь делаешь?
Передо мной стоял Монтего. В мягких тренировочных штанах, низко сидящих на бедрах, и распахнутой рубашке на голое тело. Взгляд сам собой скользнул по полоске обнаженной кожи, и жар, который мне с трудом удалось унять, вернулся в троекратном размере.
Я машинально шагнула в комнату и толкнула дверь, отрезая нас от остального мира.
– Что-то случилось? – Монтего нахмурился, вмиг став серьезным.
– Нет, все хорошо.
Я по-прежнему не могла отвести взгляда от полоски светлой кожи в вырезе рубашки. Взгляд скользнул выше, к выступающему завитку татуировки и крепкой мужской шее. Дальше, на твердый подбородок, тронутый едва заметной щетиной. Остановился на полных губах, сейчас сурово поджатых, словно их обладатель был чем-то недоволен.
Пальцы вновь начало покалывать от нестерпимого желания касаться. И этих губ, и шершавого подбородка. И выемки между ключицами. Почувствовать гладкость его кожи. И упругую твердость мышц.
– Изабель, что ты делаешь?
Я сама не заметила, как сделала это. Теперь моя ладонь лежала на широкой мужской груди, а Скай накрывал ее сверху своей рукой, не давая продолжить мои исследования.
Я перевела взгляд на его лицо. И только теперь заметила, что волосы парня влажные, а на рубашке темнеет несколько мокрых пятен от сорвавшихся капель воды.
– Ты был в душе? – зачем-то спросила я.
– Да. Мы с Драгом охотились. Точнее, пытались, – хмыкнул Монтего, и его хриплый смешок разрядами молний прокатился по венам. – На улице сыро и противно. Я, кажется, насквозь пропах мокрой шерстью.
– Разве? – Мне тут же захотелось проверить.
Я сделала шаг, сокращая расстояние между нами, и втянула запах у его шеи.
Уж чем-чем, а мокрой шерстью от Ская точно не пахло. Пахло чем-то свежим, с нотками терпкого цитруса и уже привычной хвои.
От запаха закружилась голова, и я вовсе приникла к мужской груди, с упоением погружаясь в его свежесть и его тепло.
Всевышний, оказывается, к Монтего так приятно прикасаться.
– Эй… Тебя кто-то обидел?
Я почувствовала его ладонь на своих волосах. Скай мягко погладил меня по голове, потом скользнул на спину, касаясь совсем невесомо, бережно, словно боялся спугнуть. Но даже такие прикосновения рождали странное непривычное томление. Стадо мурашек пробежало от затылка до самой поясницы. Я теснее прижалась к стоящему передо мной парню. Хотелось вжаться в него как можно крепче, прикоснуться в каждой точке, переплести руки, ноги… губы.
– Изабель, ты меня пугаешь… – Вопреки моим желаниям, Скай обхватил меня за плечи и попытался отстранить, с тревогой заглядывая в лицо.
Стоит ли говорить, что я была категорически против?
Сомкнула руки на мужской шее, не позволяя ему отдалиться, и приподнялась на мысочках, становясь еще чуточку ближе.
Теперь я могла рассмотреть каждую черточку, каждый шрамик на его неидеальном лице. Могла пересчитать реснички и крохотные крапинки в серых глазах.
А все, о чем я могла думать: Всевышний, почему он такой красивый?
При всей своей неидеальности – привлекательный до одури. До подкашивающихся коленок и бухающего у самого горла сердца.
Скай замер, тяжело дыша и напряженно вглядываясь в мое лицо. Горячее дыхание опалило щеку и желание коснуться губ стало нестерпимым.
Я не стала сдерживаться. И с наслаждением застонала в его рот, когда Скай ответил на поцелуй. Так же горячо, так же жарко. Потому что хотел этого так же сильно, как и я. В месте сплетения наших губ вспыхнуло маленькое горящее солнце, рассыпало искры перед глазами, осело тянущим теплом внизу живота.
Разум окончательно отключился. Не осталось никого и ничего вокруг, кроме его мягких губ и ладоней, с силой стискивающих талию.
Я зарылась пальцами в короткие влажные волосы, прижалась всем телом, чуть ли не повиснув на мужской шее. Но даже этого было мало. Слишком мало.
Я хотела его всего, без остатка. Прямо здесь и сейчас.
Внутри ворочалось гложущее неудовлетворение, толкающее на самые безумные поступки. На самые смелые слова, которые в другой ситуации я ни за что не произнесла бы:
– Я хочу тебя…
* * *Скай
Всевышний, как же давно он этого хотел. Как сильно жаждал.
Изнывающие без поцелуев губы наконец дорвались до желанного. Не было никаких сил остановиться, притормозить, подумать о том, почему это вообще, гремлин его раздери, происходит.
При всей холодности, всей отстраненности Изабель в последние дни, сейчас она прижималась к нему, льнула, стонала в его губы так, словно между ними все было по-прежнему. Словно не было той гложущей обиды, потерянных воспоминаний и острой неприязни, от которой Скай сходил с ума.
И он не мог не ответить на ее порыв, выплескивая в этом поцелуе все накопившееся напряжение. Всю боль, злость, тоску последних дней.
А стоило почувствовать под ладонями гладкую бархатную кожу, такие приятные изгибы женственного тела, как мозг напрочь отключался.
– Я хочу тебя, – послышался еле слышный шепот в самое ухо. И Скай подумал, что показалось. Наверняка показалось.
– Что? – переспросил машинально.
– Хочу тебя, – теперь уже громче, увереннее.
И эти слова, произнесенные чуть хрипловатым, непривычно севшим голосом, были самой сладкой музыкой на свете. Но сейчас они подействовали словно ушат холодной воды на голову. Потому что Изабель не могла такого сказать…
И Скай засомневался, а понимает ли она вообще, что делает?
Монтего с трудом разорвал поцелуй, заглянул в девичьи глаза, затуманенные желанием и неприкрытой похотью.
Нет, не понимает… Кажется, она вообще ничего не соображает!
Изабель была сама не своя. Обычно робкая и краснеющая от каждого неприличного слова, сейчас она льнула к нему, терлась, словно кошка, изгибалась в пояснице, выставляя напоказ такие притягательные для мужского взора округлости.
– Изабель, что происходит? Что ты творишь? – Скай через силу отстранился.
– А разве непонятно?
В голубых глазах расширенный до предела зрачок. И совершенно нездоровый блеск. Словно она пьяна. Или находится под действием какого-то дурмана.
Изабель скользнула руками по его груди, ниже, к напряженному животу, ощупывая, наслаждаясь прикосновением. А затем дернула ремень брюк.
Это точно было слишком.
Скай резко перехватил ее ладони. Завел над головой, прижимая к стене.
– Что такое? Ты не хочешь? – обиженно простонала она и надула раскрасневшиеся губы. А раз руки были прижаты к стене,
