двери бесшумно пропустили их в пространство кают. Каюта, в которой очутились Хан с Тором, была хоть и вместительная, но не слишком большая, поэтому отыскать в ней две кровати с храпящими как слоны охранниками не представляло большого труда. И опять решили не прибегать к огнестрельному оружию. Вынули из ножен уже побывавшие в деле специальные ножи. Специфика убийства спящих людей совсем не та, что убийство бодрствующих. Для этого, вопреки, казалось бы, любой логике их надо сначала разбудить, прежде чем нанести решающий удар. А все потому, что человек, убиваемый во сне, непременно закричит и переполошит всю округу, а проснувшийся, но еще до конца не отошедший от сна, умрет гораздо тише. Поэтому Хан с Тором легонько толкнули спящих за плечо, а когда те, вскинулись, еще не до конца разлепляя веки ото сна, то резким секущим ударом ножей перерезали им глотки, почти отделяя головы от шейных позвонков. Тор оказался чуть проворнее своего командира, поэтому вовремя успел отскочить от обильно фонтанирующей кровью гортани, а вот сам Хан, которому струя ударила прямо в лицо, был похож на нерадивого ученика мясника. Тихо чертыхаясь, он стал утирать лицо занавеской, прикрывающей иллюминатор.
Крюк тоже не терял времени даром, быстро проскальзывая в каюту, где находились Джина с внуком. Но ему повезло не так сильно, как его товарищам. То ли старуха, мучимая бессонницей все еще не спала, то ли устранение охранников в тамбуре прошло не настолько тихо, как хотелось бы, но когда он проник внутрь, то первое, что бросилось ему в глаза, это горящий ночник возле ее кровати. Бабка встретила его в полусидящем положении, откинувшись на прислоненные к спинке подушки. Расширенными от ужаса глазами она молча смотрела на приближающуюся к ней смерть. Ее охватил обычный в таких делах ступор. Приблизившись к ней почти вплотную, он поднял пистолет с глушителем на уровень ее глаз. Она по-прежнему испуганно таращилась на него не в силах даже закричать. Крюк легонько нажал на спусковую скобу пистолета. Раздался резкий щелчок и в голове пожилой женщины вмиг образовалось маленькое отверстие чуть выше переносицы. Голова ее дернулась и откинулась на подушку, а из затылка, заливая белоснежную наволочку, тонкой струйкой побежала кровь. Недолго думая, он сделал еще один выстрел, который пришелся на пару сантиметров выше предыдущего. Остекленевшие глаза уже мертвой женщины смотрели с удивлением и ужасом одновременно. Как на грех, сухие щелчки выстрелов разбудили мальчишку, который спал в противоположном конце каюты. Не понимая, что происходит, он с криками кинулся к уже мертвой бабушке. Крюк, развернувшись буквально на пятке, молча выскочил из каюты, едва не споткнувшись о ребенка.
Очутившись в коридоре, он нос к носу столкнулся с Ханом, все еще недовольно отиравшим лицо от чужой крови. Тот вопросительно поднял глаза на Крюка, которого била нервная дрожь. Ну, еще бы! Не каждый же день приходится убивать пожилую и безоружную женщину, да вдобавок ко всему — на глазах ее собственного малолетнего внука. Из незапертой каюты Джины доносились истошные крики ребенка:
— Бабущка! Бабушка! Что с тобой?! Очнись! — голосил мальчишка отчаянно теребя мертвую бабушку.
— Это, что еще там за вопли?! — недовольно рыкнул Шатохин на капитан-лейтенанта Крючкова.
— Эт-т-то, внук ее, — заикаясь, пояснил и так всем понятное Крюк.
— Он тебя видел? — нахмурился Хан.
— Д-да, н-наверное, — продолжал отбивать чечетку клацающими зубами Крючков.
— Крюк, не мне тебе объяснять наши правила, что свидетелей быть не должно, — глухо, как их бочки проронил Хан.
— Н-но эт-то же реб-бенок. Я н-не м-могу убивать д-детей, — ответил Крюк, чуть не плача.
— Сопляк! — выпалил Шатохин ему в лицо, будто плюнул. — А ты знаешь, что на гостевой трибуне Красной площади тоже были дети и многие ничуть не старше этого, — кивнул в сторону каюты с надрывавшимся в рыданиях Энтони. — И они тоже хотели жить. А эта ведьма убила их, даже не моргнув глазом.
— Н-но…, — хотел было возразить капитан-лейтенант.
— Никаких «но». Выполняйте приказ, Крючков!
— Есть, выполнять приказ, — ответил тот дрожащим губами и развернулся по направлению к каюте.
— Тор, — обратился тем временем Хан к другому своему коллеге, — давай заглянем в хозяйскую каюту, вдруг чего интересного надыбаем.
Пока открывали соседнюю каюту, то невольно прислушивались тому, что делает Крюк.
Сначала были слышны громкие рыдания вперемежку со всхлипываниями ребенка. Затем раздался щелчок выстрела и рыдания, словно ножом отрезало. Разом на окружающих пала тишина. Шах облегченно вздохнул от того, что ему не пришлось выполнять это «грязное», во всех смыслах, дело самому, включая и устранение, впоследствии, самого Крюка, как проявившего слабость. Подводный спецназ, по определению, не терпит ни сантиментов, ни тем более слабости.
Пока устраняли охрану и сам «объект», подошли Тим, Танго и Амур. Старший группы доложил, что экипаж яхты надежно заблокирован в своих каютах, и самостоятельно выбраться из них не сможет, по крайней мере, в ближайшие часы. Кстати, капитан «Звезды Техаса» свою вахту не стоял по причине нахождения в невменяемом состоянии из-за неумеренного употребления алкоголя. В таком виде его и перенесли в свою каюту, предварительно крепко связав. Также было доложено и о выведении из строя основной и запасной раций. Шатохин выслушал молча доклад, не отрываясь от замка каюты Фридмана. Он был чуть похитрее сконструирован, но тоже поддался после минутного манипулирования. Каюта и впрямь была роскошна. Отделанные светлым орехом мебель и панели, мягкие ковры, хрустальные люстры, шелк и бархат обивки, все говорило о том, что хозяин этого уютного пристанища не испытывает по жизни никаких материальных затруднений. Большой письменный стол возле такого же большого окна, уставленный различной коммуникационной аппаратурой тоже свидетельствовал о хозяине, как о человеке деловом и влиятельном. Мощный сервак на столе притягивал к себе пристальное внимание, но Хан сам себя одернул от мысли завладеть его винчестером, ибо тогда версия о нападении пиратов просто полетит ко всем чертям. Поэтому он сам и все его люди ринулись искать сейф, который по их разумению обязательно должен был здесь присутствовать. Так оно и было. Хозяин не отличался большой оригинальностью мышления, спрятав его за своим собственным портретом, висевшим напротив широкой, как футбольное поле кровати. Собственно говоря, портрет и служил дверцей, прикрывавшей сейф. Сейф был небольшой, примерно, тридцать на тридцать сантиметров. А вот замок был у него хороший — типа «дактилоцензор», ключом открытия которого были отпечатки пальцев хозяина на сенсорной пластинке. Такой замок не откроешь простым набором отмычек. Конечно, если бы случилась надобность открыть именно этот сейф, то специальная группа заранее озаботилась изготовлением перчаток с нанесенными на них папиллярными бороздами идентичными
