Книга Русалии - Ирина Яш

Он взял её за руку, потянул к себе, плечо тупо заныло.

– Я так долго болею, потому что ты меня не любишь!

– Что? Это что ещё за новости?!

Макс сложил брови домиком:

– Конечно! Сколько ещё я буду спать один на этой огромной кровати? Я её для нас двоих покупал, если помнишь!

– Но, Паша… Я боюсь, что во сне задену тебя по больному… Ты весь искалеченный!

– Глупости… – бормотал Макс, запуская руку под её тонкую кофточку, – Меня такой ерундой не проймёшь! Ты, кажется, забыла, что я бывший десантура? А после армии десять лет в спасателях оттрубил! Я солдат, а не артист балета! Залезай ко мне под одеяло.

– Паша…

– Что?

– Лёня дома…

– Он взрослый. И умный. И он никогда не войдёт без стука.

– Хорошо… – прошептала Алекс, в секунду разделась, скользнула к нему в руки, – Я так по тебе соскучилась…

Этим вечером Макс впервые за десять дней вышел из дома. Он дошёл до псарни, осмотрел собак, потом походил по заваленному снегом двору, покачал головой. Сегодня Алекс вернулась в его постель, и ночью, сжимая ладонью её крепкое бедро, Макс сказал:

– Совсем у нас хозяйство запущено. Завтра позову Агдамыча, пусть двор почистит. Кажется, он сейчас в «завязке»?

Алекс кивнула:

– Кажется, да. С улицы наш двор выглядит, как нежилой. Точь-в-точь, как Фирин.

– О ней ничего?

Алекс помотала головой:

– Как в воду канула! Уехала, не попрощалась…

– Он-то знает, где она!

– Паша! Расскажи мне, что тогда произошло? Почему вы подрались?

В незанавешенное окно заполз морозный лунный луч, лёг Алекс на лицо, осветил янтарные глаза. Макс смотрел на неё и думал о том, какая она красивая и с какой любовью и заботой смотрит на него… Вздохнул. И, наконец, рассказал всё о том вечере – как он пришёл к Покровскому, как обвинил его во всех смертях, и настоящих и мнимых, как принял Снежану за мёртвую, и как Влад, потеряв разум и контроль, избил его до полусмерти.

Макс хотел поделиться с ней своими опасениями за жизнь Снежаны, рассказать о том, что он услышал, сидя в шкафу в доме Бонье, открыл, было, рот, но, сам не зная почему, остановился. Алекс, будто прочтя его мысли, поднялась на локте, заглянула ему в глаза:

– Ты что-то ещё хотел мне сказать?

Макс улыбнулся:

– Хотел. Хотел сказать, что ты самая красивая и желанная женщина на свете. И что я очень тебя люблю…

…Тёмным холодным утром Макс проснулся рано, не было и шести. Он потихоньку выбрался из постели, накрыл плечи Алекс одеялом, взял свою одежду и вышел из спальни. В гостиной он с грехом пополам оделся – в рёбрах отдавалось болью, тянуло правую руку. Макс подошёл к зеркалу – синяк во всю щёку, ещё несколько дней назад бывший чернильно-чёрным, стал проходить, теперь кожа отливала зеленовато-жёлтым. Макс кисло поморщился, глядя на себя.

Через четверть часа он вышел из дома и повернул в сторону леса. Ночью навалило ещё снега, и, утопая в нём по колено, Макс потратил на дорогу до дома Бонье вдвое больше обычного времени. Не доходя двадцати шагов до лесной калитки, Макс остановился, привалился к толстому сосновому стволу. Организм ещё не оправился после болезни, рёбра нещадно ныли, Макс долго не мог отдышаться. Он ловил ртом воздух и смотрел на окно спальни во втором этаже. Там бродил и трепыхался едва различимый тусклый огонёк. «Подождём».

Через полчаса тело стало леденеть, пальцы мелко задрожали, застучали зубы. Макс вытащил из внутреннего кармана куртки фляжку, сделал большой глоток, водка обожгла, согрела. Макс знал, что это ненадолго и тепло только кажущееся, но всё равно довольно вздохнул.

Огонёк в окне погас. Спустя минуту, в мёртвой предрассветной тишине заскрипела дверь. Макс весь подобрался, рванул по снегу, открыл калитку, побежал по двору, обогнул дом. Она была уже за воротами.

– Фира! – на всю деревню крикнул Макс.

Она вздрогнула, резко обернулась, мгновение они смотрели друг другу в глаза.

– Вы… Вы кто? – растерянно пробормотал Макс.

Женщина развернулась и со всех ног понеслась по дороге. Макс припустил следом. Он бежал, но никак не мог её догнать. Мысли летели ещё быстрее.

«Кто же это? На ней пальто Эсфири, я прекрасно помню этот балахон с мехом… И берет… Но её лицо… Где я мог его видеть?!»

– Эжени… Это Вы? – задыхаясь и теряя силы, хрипел Макс, – Эжени… Please, wait… Madame, attendez… Je vous demande… Je vous… – он не мог дышать, отставал, понимал, что проигрывает.

На повороте нога скользнула по укатанному шинами гладкому снегу, он упал на живот, падая, успел прикрыть руками рёбра и выставить локти, с минуту лежал, пережидая адскую боль, потом поднял голову – женщины и след простыл.

Макс с трудом поднялся. Постоял, пошатываясь, потом медленно побрёл по дороге к дому. Во дворе повернул к псарням.

С радостными визгами в псарне его окружили бигли, ожидая ласку и угощение. Макс снял куртку, лёг на стоявшую тут же, у входа, широкую скамью, закрыл глаза. Собаки, в недоумении, тыкались мокрыми носами ему в щёку, в руки, он чувствовал прикосновение их плюшевых ушей к своей коже. Стало полегче, боль утихала, в голове прояснилось.

«Это была не Эсфирь. Её пальто и шапка, но женщина полнее, и немудрено – Фира худая, как балерина, второй такой и нет в селе! Похоже, это дочь Бонье. Но почему на ней одежда Фиры? Может быть, они вдвоём что-то замышляют за спиной у Влада? И это лицо… Если бы уже рассвело, то я смог бы получше её рассмотреть, но что-то было неуловимо знакомое в глазах, в повороте головы…»

Послышались шаги. Макс резко вскочил, схватил мешок с кормом. Вошла Алекс.

– Паша! Ты здесь! А я тебя по всему дому ищу!

Макс улыбнулся:

– Я соскучился по собакам! И они, кажется, рады, что я вернулся! У тебя холодные щёки!

– Я ходила за молоком. И ещё в лавку зашла.

– А больше никуда не ходила?

– Почему ты спрашиваешь?

Он продолжал улыбаться:

– Просто так, милая. Хочу узнать, как прошло твоё утро.

– Как и всегда. Ах, да! По дороге домой мне попался Серж. Вроде бы, нашёлся покупатель на их дом. Родня Анатоля ему покоя не даёт…

– Какие неприятные люди, – дежурно посетовал Макс, – Пойдём в дом. Я приготовлю вам с Лёнькой настоящий французский пуляр. Меня Роберто научил.

– Французский? Он ведь итальянец, нет?

– Там всё очень близко. Он родился в Сузе и сейчас