сил не разжать рук, судорожно обнимавших его за шею.
Болтало так, что иногда обломок дерева полностью исчезал в глубине. Вместе с Вороном и прилипшей к нему, до смерти перепуганной, рыжей девчонкой.
И нет конца и края этому ужасу!
* * *
Насте чудилось, что это безумное вращение в ревущем водовороте урагана длится целую вечность…
Потом что-то коснулось её закоченевшей ноги. Сил не осталось даже на то, чтобы испугаться. И вдруг!
Она распахнула глаза, хотела закричать, но удалось лишь прохрипеть чуть слышно:
— Эл… Дно, дно!
Но это был ещё не финал.
Берег постепенно проступал из тьмы ненастья. Но попробуй преодолеть эти несколько метров рокочущего прибоя, когда сил нет вовсе. Море словно задалось целью размазать жалких людишек по прибрежным камням. Докончить то, что не удалось сделать свирепому шторму.
Эл поднялся с трудом, тут же рухнул, опять встал…
— Держись, моя девочка! Прорвёмся!
Волны сшибали с ног, будто топором подрубали. И всё-таки они выбрались из кипящей солёной мешанины. Падая, вставая, снова падая, и снова вставая… Цеплялись друг за друга, за песок, за прибрежные острые валуны… Почти ползком… Но они выбрались.
Упали на мокрый песок, слушая гневное рычание моря позади. Сверху жёстко хлестали струи дождя, но на это внимания уже никто не обращал.
— Дэини, Дэини, вставай! Давай, радость моя! Не раскисай! Ещё чуть-чуть…
Настя слышала голос Эла. Но не могла. Закоченевшее, обессиленное, избитое волнами тело не желало подчиняться.
Куда? Зачем? Зачем он пытается её поднять?
— Там пещера…
Рыжая смогла приподнять только голову. Вспышка молнии осветила скалистый берег и чёрный провал неподалёку. Рядом.
Но сил даже на один шаг уже не осталось.
— Давай же! — взмолился снова Эливерт, пытаясь закинуть её руку себе на плечо. — Я тоже выдохся. Я тебя не дотащу.
Она честно пыталась встать, но заледеневшие в северных водах ноги подкашивались и не держали.
— Не могу…
Эл на пару мгновений рухнул рядом на песок. Отдышался. Снова упрямо поднялся, пошатываясь на ветру.
Настя смутно чувствовала, как он подхватил её на руки.
— А, может, и дотащу…
* * *
— Фу-у-ух… Прибыли!
Ворон едва не уронил свою драгоценную ношу в очередной раз. Но удержал и бережно опустил на каменистый пол грота. Сам повалился рядом без сил.
Белая вспышка молнии снова услужливо осветила всё, как днём.
— Ого, Дэини! Нам повезло!
Эливерт с трудом поднялся. Пошлёпал внутрь. С одежды ручьями стекала вода.
— Светлые Небеса, вот за это благодарю!
Ворон исчез в темноте, только голос долетал сквозь назойливый гул, звенящий в ушах.
— Тут дрова! Дэини, ты слышишь? Дрова у нас есть! И огниво!
Беспросветный мрак прорезал рыжий отблеск пламени, но тут же померк.
* * *
Кажется, Настя отключилась на время…
Потому что, когда она распахнула глаза, внезапно ощутив лицом жар, рядом уже весело полыхал огонь.
Эл, голый по пояс, сидел рядом и тормошил её слегка.
— Дэини! Открывай глазки! Эй, слышишь меня? Просыпайся! Рано баиньки…
Она слышала, только язык не ворочался ответить. Горели огнём обожжённые солью губы и гортань. Во рту пересохло.
И было так дико холодно, как никогда в жизни. Она так не мёрзла даже в самый лютый сибирский мороз, даже когда её в Топлюхином пруду утопить пытались. Всё тело словно льдом сковало, скрючило до судороги, до дрожи. Насте казалось, что она уже не чувствует окоченевших рук и ступней. Зубы стучали. Рыжую трясло как в лихорадке.
— Давай! — Эл помог ей сесть. — К огню ближе… Так! Надо вещи просушить, а то сляжешь. Раздевайся! Тут, видно, пастухи в грозу прячутся… или рыбаки… Я думаю, они нам простят, что мы немного их дров одолжили.
Эливерт растёр её озябшие ладони.
— Снимай всё! — снова велел Ворон.
Настя безмолвно уставилась на него и отчаянно замотала головой.
— Рыжая, — терпеливо вздохнул вифриец, — стесняться будешь завтра, когда отогреешься, и станет ясно, что всё обошлось! А если твой ненаглядный Кайл по этому поводу возмутится, я дам ему в зубы… Честное слово! Ну, мне самому тебя раздевать, что ли?
Эливерт поймал её смущённый взгляд.
— Хорошо, я не буду смотреть!
Он, в самом деле, отошёл в сторону, пока Настя застывшими непослушными пальцами мученически пыталась стащить с себя прилипшую к телу, напитавшуюся морской водой одежду.
Она отшвырнула вещи подальше. Эл подхватил их с пола, развесил аккуратно на какой-то рогатой конструкции из веток, сооружённой, видимо, им самим. Потом ещё раз пошарил в углу, где громоздился ворох хвороста.
— О, тут вот даже вроде одеяла что-то… — он выволок на свет кусок грязной плотной материи. — Лоскут парусов, что ли?
Ворон вернулся к костру и Насте.
* * *
— Как раз закутаться тебе! Теплее будет…
— Спасибо! — Настя наконец-то обрела способность говорить, посмотрела на него с благодарностью.
Она сидела у самого огня, сжавшись в комочек, обхватив себя руками. Старалась прикрыть по возможности то, что показывать не принято, и, одновременно с тем, согреть промёрзшее в ледяной воде тело.
Растрёпанные мокрые волосы рассыпались по белоснежным плечам.
Перекрестие стройных ног, перекрестие тонких рук. Словно она так защитить себя пыталась.
Отблески огня танцевали на её обнажённой коже, играли бликами на гладких округлых коленях, вспыхивали в сверкающих драгоценными камнями глазах.
Эл сглотнул не в силах отвести взгляд. Поспешно накинул ей на плечи кусок старой ветоши, стремясь отогнать наваждение. Поправил так, словно это была не облезлая серая парусина, а роскошный плащ из меха макдога.
Так-то оно лучше!
«Я не буду смотреть» — слишком громкое обещание. Впредь думай, Ворон, прежде чем зарекаться!
* * *
— Спасибо! — снова тихо шепнула Дэини, пока Эливерт заботливо укрывал её драной шерстяной тряпкой.
Придвинувшись к Рыжей, чтобы закутать её, Ворон ненароком коснулся щекой её щеки.
И в этот миг даже не искра пробежала… Насте почудилось, что одна из смертоносных молний бушующей стихии взорвалась между ними сейчас.
Эл тоже уловил это. Напрягся. Отстранился поспешно.
Но лишь затем, чтобы замереть совсем рядом.
Светлые Небеса, да что же такое происходит?!
Его руки не спешили отпрянуть, Настя чувствовала их прикосновение даже сквозь плотную ткань парусины.
Запах моря, грозы, дыма… и его кожи.
Его лицо так близко, почти касается… И губы манят непреодолимо…
Внутри окоченевшего тела медленно, но неотвратимо разгорался пылающий огонь желания, нарастал всё сильнее.
И в глазах его, бездонных, как Спящее море, танцевали отблески этого пламени.
Дыхание сбилось, зачастило…
Смотрит как загнанный зверь. Дрогнули крылья носа, тоже ловят запах костра. И запах её желания.
Тянет, влечёт… Не устоять!
Эливерт тряхнул головой, отгоняя чары. Опустил
