сидел не просто свидетель, но человек, решительно настроенный против князя и готовый оказывать мне деятельную помощь. Но мог ли я доверять этой женщине: содержанке, ревнивице, актрисе, прекрасно отточившей своей талант на исполнении ролей Сюзанн, Розин и Офелий на подмостках провинциальных и столичных театров? Рискованное дело… Но выбора, похоже, у меня не было.
– Каков же ваш план, Элиза? – спросил я.
– Я намерена сбежать отсюда, – ответила она. – Я не могу последовать за вами, ибо все станет слишком очевидным, и князь наверняка узнает о моем приезде раньше, чем я доберусь до Москвы, и в этом случае, опасаюсь, нам не стоит даже заказывать номер в гостинице: он останется пустовать на весь оплаченный срок.
– Да, такого поворота, увы, совсем нельзя исключать.
– Поэтому я предлагаю действовать одновременно, но не вместе. Три месяца вполне достаточно для заметания следов. Я надеюсь, Марк Антонович, что вы к этому моменту уже возбудите судебное разбирательство, в противном случае время не просто будет играть против нас – оно нас убьет.
– Как же вы одна доберетесь до Москвы?
– Пусть это вас не волнует, – Элиза решительно взмахнула рукой, – я уже все продумала до мелочей. Но на вокзале в Москве пусть меня кто-нибудь встретит, но только не вы: за вами ведь могут следить.
– Хорошо, у меня есть знакомый молодой человек по фамилии Данилевский. Я попрошу его помочь мне. Когда ему стоит ожидать вас?
Элиза вынула из-за отворота рукава маленькую записную книжку и раскрыла ее:
– С февраля будущего года. Каждый вторник и пятницу справа от выхода из здания Рязанского вокзала с четырех до шести часов пополудни.
– Хорошо, я все устрою.
– Как я смогу узнать вашего посланника?
– Это кудрявый высокий молодой человек в студенческом платье. Я куплю ему длинный красный шарф – пусть он будет для вас особой приметой.
– Прошу вас не рассказывать ему подробно о том, как я выгляжу: он не должен искать меня по вашему описанию. В конце концов, я все-таки актриса… – и Элиза лукаво улыбнулась. – А пароль пусть будет такой: «Сударь, помогите даме с багажом и с поиском нумера!» Ответ: «Есть один на примете: столовая, гостиная, спальня, кабинет. И очень удобный – все в одной комнате!»
– Как скажете, – со смешком кивнул я. – Что еще я могу сделать для вас?
– В Москве снимите мне меблированные комнаты самого среднего уровня, и проверьте, чтобы у хозяина не было старых добрых связей с московским дворянством, которое так любит нанимать апартаменты для талантливых провинциалок! И, пожалуйста, постарайтесь не затягивать с судом.
– Сделаю все, что смогу.
– Если мы с вашим Данилевским разминемся, – продолжила девушка, – или произойдет еще какая-нибудь оказия, и меня в городе никто не встретит, то я оставлю в ближайшей к вокзалу почтовой конторе письмо до востребования на ваше имя. В нем я сообщу адрес, по которому я остановлюсь, но умышленно укажу дом, стоящий напротив, на противоположной стороне улицы. Если письмо попадет в чужие руки, у меня будет возможность узнать об этом и принять меры. Да, и напишите мне, где вас искать на случай, если я по приезде не смогу найти вашего человека.
Элиза встала, подошла к столу и вынула из ящика маленький малахитовый письменный прибор.
– В таком случае я приложу все усилия, чтобы в Москве у вас не возникло никаких неудобств, – положив перо, я протянул Элизе листок бумаги со своим московским адресом. – С судом дело обстоит сложнее, но это будет первым делом, которым я займусь, вернувшись в город.
– Тогда мы можем с вами распрощаться, почтеннейший Марк Антонович. Я рада тому, что вы приехали сюда. Могу даже сказать, что я очень этого ждала, – и она с любезной улыбкой проводила меня к двери. – Вы ведь остановились в номере наверху, не так ли?
– Совершенно верно.
– Тогда, как видите, я совсем не доставила вам неудобств.
– Ни малейших. Напротив, вы, полагаю, заметно изменили соотношение сил на нашей шахматной доске.
– Да полно вам! Подумаешь, одной пешкой больше!.. И все же я почему-то чувствую, что нам следует действовать вместе.
Я надел пальто, взял шляпу с перчатками и поклонился моей новой союзнице.
– Вы, любезная Елизавета Львовна, совершенно напрасно принижаете собственную роль в разгадке этого грязного дела, – ответил я ей, натягивая на голову цилиндр. – Иногда ведь и простая пешка становится ферзем, и тогда удар того, кто им располагает, почти неотразим…
Глава XI
В середине декабря 1869 года в Москве стояла прескверная погода. Ночью обильно выпавший снег укутал своей белой пеленой улицы и бульвары, дома и церкви, но к утру наступила оттепель, и потоки талой воды устремились с крыш и деревьев на обледенелую землю, на посыпанную песком мостовую, на шапки, шали, картузы и башлыки прохожих. Проявлявшим изрядную прыть и резвость пешеходам приходилось старательно уворачиваться от этих холодных струй и разом успевать отпрыгивать в сторону от громыхавших по дороге извозчичьих колясок, которые, попадая колесом в заполненную мутной грязной водой яму, выбивали вверх сноп брызг высотой в человеческий рост. Небо тоже будто прохудилось, и в промозглом воздухе стояла туманная хмарь, в которой пронизывающий ветер мерно раскачивал черные верхушки полностью облетевших деревьев. Несмотря на приближавшееся Рождество, Москва казалась мне тоскливой и мрачной.
Пока я катился в пролетке с вокзала в гостиницу Прилепского, я успел промерзнуть до костей, невзирая на надетое на костюм плотное шерстяное пальто: похоже, быстро отвык на Кавказе от подобной погоды. Наскоро согревшись по приезде заказанным в трактире чаем с калачами, я написал о своем прибытии Корзунову, а затем и Данилевскому-младшему, попросив последнего в своей записке устроить нам с его дядюшкой встречу.
Отдохнув часок и приведя себя в порядок после долгого пути, я отправился с визитом к Савельевым.
К вечеру погода на дворе еще пуще испортилась, и, укоряя себя за то, что не взял извозчика или хотя бы зонт, я поспешил к знакомой мне купеческой усадьбе.
Двери дома мне открыла Аглая Петровна.
– Как я рада вас видеть, Марк Антонович, – улыбнулась мне девушка, принимая у меня мокрое пальто и шляпу, – позвольте мне позаботиться о вас: кухарка готовит, у горничной выходной, а матушка мучается мигренью из-за погоды уже, поди, вторую неделю и спустится нынче только к ужину, не ранее. Вы, как я вижу, без зонта, а в такое-то ненастье это весьма опрометчиво.
– Благодарю вас покорно, Аглая Петровна, – ответил я, проходя следом за девушкой в гостиную. – Да, я только сегодня в полдень прибыл поездом из Самары и все никак
