едва различимы. Она не торопилась смотреть на меня.
— Ты действительно этого хочешь? — Она промолчала. — В тот день, когда Александра сказала, что я играл в любовь, она ошиблась. Мне придется рассказать тебе много всего, чтобы можно было понять. Боюсь, это займет достаточно времени, потому что это весьма длинная история.
— Я никуда не тороплюсь. — Тихо прошептала она. Я взял ее руки в свою правую ладонь, а другой приподнял ее лицо за подбородок. В ее взгляде, полном отчаяния, увидел себя в момент, когда потерял веру в свои силы, в правду, в людей. Она молча смотрела мне в глаза и ждала от меня хоть чего-нибудь, чего-то, что спасет ее от самой себя. Как же ей было тяжело, а я строил напыщенного, самодовольного идиота, вместо того, чтобы помочь ей. Вот же болван.
— Все началось с нашей первой встречи.
— Помню, когда меня чуть не сбила машина, — пробормотала она, вспоминая о спасении.
— Нет, Кэтрин, это случилось несколько раньше. — Я поймал ее недоуменный взгляд. Выглядело забавно то, как она хмурила брови, когда чего-то не понимала, — Это было примерно год назад. — Честно говоря, учитывая то, как у нее все вылетало из головы, не был сильно удивлен, что она этого не помнит. — Как-то ты шла по улице в наушниках с папкой в руках. Это было осенью. Ты шагала с серьезным выражением лица, словно собиралась кого-то убить.
— Я всегда так выгляжу поле уроков математики.
— В тот день ты случайно сбила меня. Ты пробурчала извинение в своей привычно-недовольной манере и пошла дальше. Меня это удивило, ведь будь ты ординаром, не заметила бы меня из-за нанесенных рун. Этот факт не давал мне покоя, и я начал следить за тобой. Особенно из-за страха, что увидел в твоих глазах после столкновения.
— Я привыкла к тому, что на меня постоянно выплескивают свой гнев, а для некоторых людей моя неуклюжесть является катализатором срыва.
— Это я и увидел. Ты вызвала во мне интерес, но мне приходилось наблюдать за тобой издалека.
— И долго же ты так делал? — С живым интересом спросила она, поправляя волосы.
— Достаточно, — улыбнулся и она покраснела. — И вот спустя некоторое время я рассказал Александре о тебе. Сначала мы думали, что ты нефилим или полукровка, которая ничего не знает обо всем, что творится вокруг. Александру ты в особенности заинтересовала, потому что в этом городишке таких мало и почти все их дети учатся в нашей школе. Она велела мне проследить за тобой. Тогда моя слежка стала официальной, и я мог без зазрения совести нахально наблюдать за тобой, когда ты гуляла с подругой, громко смеясь на всю улицу, когда засиживалась в кафе с наушниками и что-то писала, изредка непристойно ругаясь и зачеркивая свои слова. Это можно было делать даже с Дереком, и просто сваливать все на задание. — Она не сдержалась и прыснула, а я вспомнил те дни, когда слежка за ней была единственным интересным занятием, которое происходило в моей жизни. Задания, истребление демонов, нескончаемые уроки в школе и тренировки по вечерам казались мне знатной скукотищей, успевшей поднадоесть за столько лет. — Однако ты у нас весьма невнимательна, и до ужаса неуклюжа. Именно благодаря твоему несерьезному отношению к своей жизни, мне пришлось раскрыть свою маскировку, чтобы спасти твою задницу, а заодно и познакомиться. После нашего знакомства я хотел как можно быстрее рассказать тебе о том, кто я на самом деле, поскольку чувствовал, что совсем скоро ты можешь попасть в беду. Ведь там, где есть нефилимы, всегда найдутся и демоны. Так и случилось, тебя нашел Корнелиус, заклеймил своим знаком, тем самым показав всем, что ты представитель сумрачного мира и подверг огромной опасности. Сначала я не хотел никому рассказывать об этом, пока сам не разберусь. Но потом понял, что мне нужна помощь, и ее может оказать мне директор школы. Тогда-то было принято решение, о том, что я должен был привести тебя сюда. Александра поручила мне якобы важную роль и сказала втереться к тебе в доверие, сдружиться, если получится, влюбить в себя, чтобы тобой было легче манипулировать в случае чего. Но она не понимала одного — в тот день, когда мы столкнулись, я сам привязался к тебе. Ты покорила меня своей простотой, прямолинейностью. Я не мог спокойно наблюдать за тем, как ты в одиночку пытаешься противостоять всему миру, который подкидывает тебе напасти каждый день. Тем более ты являлась, да и сейчас являешься огромнейшим магнитом для неприятностей. Когда тебя похитили, я совсем обезумел и, наплевав на все, помчался спасать тебя, совсем не задумываясь о последствиях. Да и к чему это, когда со мной и так все было понятно. Эти чувства к тебе, они не были игрой. Враг, которому мы противостояли долгие годы, нашел тебя и взял в плен. Когда после твоего звонка я оказался в особняке Корнелиуса и увидел, что ты сотворила с ним и Мэри, я очень удивился. Ты излучала такую силу, которую раньше мне никогда не доводилось видеть. Где-то глубоко в душе у меня появилось смутное представление о том, кто ты есть на самом деле, но не желал верить в это до последнего. В тот момент думал лишь о том, что хочу защищать тебя от всего, чего бы мне этого ни стоило. Поэтому, когда тебя официально перевели в эту школу, приложил максимум усилий, чтобы всегда быть рядом с тобой. Хотя, порой и сам был теми самыми плохими руками, которые пользовались тем, что ты была ослеплена подвигом своего спасителя. Я слишком поздно понял, что лишаю тебя права выбора, навязывая себя и всей душой желая, чтобы ты была только со мной и ни с кем другим. Не заметил, как превратился в одержимого фанатика, яростно защищающего свое сокровище. Если бы сразу дал тебе право выбрать свою дорогу, друзей, любимого человека, то не было бы тех причин, что заставили тебя ненавидеть меня. Еще не поздно поменять свое решение. И, если ты захочешь уйти, я не буду заставлять тебя помнить обо мне, у тебя еще столько всего впереди, целая жизнь, Кэтрин, которую ты можешь прожить нормально, не жалея ни о чем.
— Если бы мне нужен был кто-то другой, пришла бы я к тебе сейчас? Вот же дурак. — Только сейчас понял, что она права. И несмотря на всю ту боль, что ей пришлось пережить, она по-прежнему выбирала меня. Кэтрин легонько коснулась своими губами моих, а потом отодвинулась, — Но, если
