не ответил; глаза из глазниц оленьего черепа смотрели на меня пылающими угольями.
Я поспешно отыскала в кармане ключ, на раскрытой ладони протянула его Царю.
— Возьми, — сказала. — Она больше не придет. Она обманывала тебя. Муж у нее есть. Не твоя она. Да и вообще ничья.
Звериный Царь с силой сжал кулаки, вскинул в лютой злобе руки к небу. Ревом его огласился лес.
От него и от секущего ветра я спрятала лицо в гриве коня, переждала, когда чудовище перестанет бесноваться.
Ключ на моей подрагивающей ладони блеснул лунным лучом и исчез.
С треском рвались корни деревьев, зарастали тропки травой. Лес больше не станет укрывать Альбу. Не поможет ей обратиться в лисицу. Не даст приюта в норе. И своих покоев царских, рядом со Звериным Царем, где отсиживалась она после преступлений, она больше не найдет…
А чудовище, отобрав у Альбы свою магию и свое покровительство, унявшись, вдруг протянуло мне руку.
На разжавшейся ладони Звериного Царя лежали, сверкая на восходящем солнце, самоцветы. Крупные бриллианты, яркий ровный жемчуг. Рдеющие гранаты и рубины, синие, как ночь, сапфиры. Зеленые, как глаза змей, изумруды.
Но мне дороже этих несметных сокровищ были серебряные глаза Влада.
Глядя, как искрятся сокровища на ладони Звериного Царя, я поняла, что он не сможет меня взять. Ничего у него нет, чтоб он мог мне предложить. Не на что ему меня поймать. Потому что больше власти, больше богатств и силы, я хотела бы быть с любимым человеком.
— Благодарю, но не возьму я этого, — твердо произнесла я. — Не нужно мне этого. Не пойду я к тебе. Другого люблю. Прощай.
Я решительно развернула коня, подстегнула, и он помчался обратно по тропинке.
И лес меня выпустил.
Глава 18. Альба
Я не поехала домой.
Дорога сама вывела меня к дому господаревому.
Не знаю, зачем я сюда явилась. Что-то словно звало меня, вело.
Во дворе было оживленно, людно, хлопотно.
Дорогу мне заступили господаревы слуги, и еще люди, разодетые в дорогие одежды, важные, высокомерные.
Тоже слуги. Да только спеси в них больше, чем в самом Господаре.
Альбы прислужники…
Значит, все-таки выбралась из леса и набралась нахальства явиться к мужу… А с другой стороны, что ей делать? Отступать некуда.
— Не велено! — грубо прокричал один из прислужников, ухватив моего коня под уздцы.
Высокий, толстый человек. Шуба подбита лисицей. Лицо красное, сытое. Нахальное.
— Господарыня явилась к Господарю, — просипел он злым голосом, словно жиры его душили, говорить мешали. — Куда прешь, девка?! А ну, пошла вон, потаскуха неумытая!
Я ответить не успела, хотя ногой отпихнула толстяка прочь от своего коня.
А тут и красавчик подоспел. Словно из-под земли вырос.
А лице его читалось облегчение.
— Жива, — выдохнул он, и заулыбался, светло, радостно.
Затем оттолкнул охающего толстяка плечом, прикрикнул на него гневно.
— Ты кто таков, на господаревом дворе приказы раздавать? — рявкнул красавчик. — А ну, вон пошел, пока плетей не отведал!
— Я Господарыне служу! — задыхаясь, сипел толстяк. — Не понравится ей, что ты чужих девок к Господарю водит! Она тебя велит в застенках сгноить! Она!..
— Пока тут не она распоряжается, — хладнокровно перебил ее красавчик.
— Недолго уж осталось, — в маленьких, заплывших жиром глазках толстяка сверкнула недобрая радость.
— Сколько б ни осталось, — так же хладнокровно парировал красавчик. — а пока что слово Господаря тут закон. Эй, взять его, да рот поплотнее забейте, чтоб не смел орать!
Только тут толстяк почуял какой-то подвох. Верно, Господарыня обещала ему много власти после смерти Господаря. Говорила, что все его слушаться будут, если он поддержит ее и привезет в дом мужа.
Да только с будущим вельможей так не обращаются.
Налетевшие слуги господаревы подхватили его под руки, скрутили, рот заткнули кляпом.
И он ни писком, ни криком не смог оповестить свою госпожу о том, что, похоже, их здорово надули с нездоровьем Господаря-то…
Красавчик обернулся ко мне.
— Ты провидица, что ли? — спросил он. — И верно ведь, Альба не стала больше прятаться. Пришла.
— Я не провидица, — ответила я, спрыгнув с седла. — Просто ей прятаться больше негде. Звериный Царь отрекся от нее. Беззащитна она. С Господарем что?! Где он!?
Красавчик с ног до головы оглядел меня, наверное, удивляясь храбрости, с которой я отправилась в лес, разрушать злую магию Альбы. Ради Господаря… Ради моего Влада.
— Что ж, — тяжело произнес он. — Идем. Ты должна увидеть все своими глазами. Только не звука. От этого зависит и твоя, и его жизнь.
Он не настаивал ни на том, что Господарь снова простит свою Альбу, ни на том, что мне не нужно вставать между ними. Теперь он не был уж уверен в ее чарах. Но все же луч надежды в нем теплился.
Он хотел, отчаянно хотел, чтоб я отступилась от Господаря. Увидела тень любви к Альбе в его глазах и отступилась. Услышала слова печали и тоски, и покинула Господаря.
Подарила ему, красавчику, свою верность и готовность бороться. На это он надеялся.
Но ничего этого не сказал.
Тайными коридорами он провел меня к спальне Господаря.
Резная решетка была установлена над изголовьем его.
За нею мы и встали.
— Господарыня Альба к Господарю! — крикнул слуга у дверей, и я невольно вздрогнула.
Сейчас снова свою соперницу увижу. Посмотрю в ее неистовые глаза. Она, все-таки, молодец. Сильная, смелая. Отчаянная до безумия. Преследующая свою цель до конца, как кровожадная гончая.
Только душа ее мертва и черства.
***
Господарь лежал неподвижно.
В своей серебряной тяжелой маске.
В перчатках. Руки его лежали поверх одеяла, и казались бессильными, неподвижными. Почти мертвыми.
Альба шагнула к нему.
Лицо ее по-прежнему ничего не выражало. Ни печали, ни радости. Ничего.
Она слегка прихрамывала, и сквозь платье проступало темное пятно на боку. Там, где ее ранили слуги господаревы. Но она как будто не замечала боли.
Она долго шла к этой цели, много сил потратила, и наконец добилась своего.
Господарь лежал перед ней, поверженный.
— Ты слышишь меня?
Господарь не ответил.
Не слышно было даже его дыхания. Словно жизнь замирала в его теле, испарялась, как вода на солнцепеке.
Альба тихо, как тень, скользнула под полог к Господарю, присела на краешек постели. Заглянула в неподвижное серебряное лицо.
— Ты видишь меня?
Кажется,
