прямо о столешницу, отчего оставался мерзкий развод, который потом придется еще долго оттирать персоналу.
– У всех у нас есть и другие дела, Редгильда, – ответил вошедший, занимая свое место за этим столом, отмечая про себя, что все уже в сборе, а судя по расслабленной позе и бокалу вина, а так же полупустой бутылке, Дарья здесь оказалась самой первой.
– И это говорит нам тот, кто нас здесь всех и собрал? – возмутилась женщина. – Ты, в последнее время, много себе стал позволять, Ефим. Упустил Ключника, лезешь на чужую территорию и похоже теперь решил, что ты среди нас главный.
– Дорогая, не стоит. Мы ведь культурные люди. Думаю, у Ефима есть причины, почему он опоздал на встречу, которую сам же и организовал, – Александр положил руку на плечо своей жены и внимательно посмотрел на антиквара.
– Насколько мне известно, нас всех здесь собрала Дарья, – в свою очередь посмотрел на ведьму старик и та удивленно приподняла бровь, делая глоток из бокала с вином. –Так, становится все интересней. И кто же тогда передал приглашение на это собрание мне?
– Полагаю, все в сборе и мы можем начать, – стена за спиной старого антиквара вдруг поплыла и отдалилась, уступая место человеку, внимательно взирающем на тех, кто находился перед ним.
За спиной появившегося оставался небольшой стул, на котором он все это время находился, скрываясь за иллюзией стены, которой, на самом деле, здесь никогда не было, как и кресла, что остальные гости приняли за небольшое изменение самой комнаты, сделанное владельцем заведения.
Скрипнул стул, два гостя попытались подняться, но несмотря на все попытки, не смогли этого сделать. И если один, удивленно, перестал предпринимать попытки встать на ноги, то его более крупный товарищ напрягся сильней. Заскрипела мебель, мощные руки оставили трещины на столешнице, однако человека вжало лишь сильней в его стул.
– Довольно, Прохор, зачем обострять ситуацию? – старик обернулся к новому действующему лицу, чтобы не сидеть к нему спиной, при этом обращаясь к своему знакомому и лишь когда отодвинул свой стул, обратился уже ко всем собравшимся. – Я так понимаю, что мы собрались в заранее подготовленном месте и особо трепыхаться нет смысла, так, господин Роэль?
– Верно замечено, – волшебник вышел на более освещенное место. – Ваши попытки лишь отнимают мое драгоценное время. – Он посмотрел на Прохора, что так и пытался подняться, однако лишь портил мебель своими попытками, не дающими результата. – Стоило бы всех вас наказать за то, что вы пытались меня убить и лезли к моим друзьям, хотя знали, что я такой подход не одобрю.
– Значит это был ты… – сверкнула глазами Редгильда, а Ефим Моисеевич только крякнул, но промолчал. – Это были мои дети, по какому праву…
– Они лезли туда, куда их не приглашали, – обрубил эльф, не собираясь вступать здесь в споры.
С месяц назад, когда он начал подготовку к этой встрече, он заглянул и к своим старым друзьям, что все так же думали, что он куда-то пропал. И вот во время такого посещения, эльф и узнал о трех упырях, что уже несколько дней пытаются пробраться в квартиру Станислава. Защитная магия держалась с трудом, почти иссякнув, да и домовой уже устал их гонять, потому последующая засада устроенная этой же ночью закончила все эти попытки проникновения. Упырей маг попросту сжег, не особо заботясь о их жизнях. На этом он считал вопрос решенным, хотя и полагал, что ответные действия последуют, просто не сразу.
– Нужно было брать пример с людей Ефима Моисеевича и не лезть в чужой дом, хотя и простого наблюдения за людьми, с которыми я знаком, я не одобряю, – это он уже сказал, глядя на антиквара и тот снова крякнув, прекрасно теперь понимая, что случай со сгоревшим автомобилем явно не обычная случайность.
– Кем ты себя считаешь, а? – это уже Дарья и судя по тону голоса, она была пьяна. Хотя, учитывая тот факт, сколько она выпила сегодня – это было не удивительно.
– Человеком, что чтит клятвы и не вмешивает в свои дела родственников и друзей своих конкурентов, – это сразу, чтобы напомнить о сестре ведьмы, которая пострадала по собственной вине.
– Человеком? – подал голос ведьмак и эльф ему улыбнулся.
– А это важно?
– Чего ты хочешь, юноша? Мы уже поняли, что ты можешь многое, но вряд ли ты для этого нас собрал. И если это собрание для того, чтобы нас убить – должен тебя разочаровать, это так просто не получится. Хотя, думаю ты это и сам понял прекрасно, – старику явно не хотелось провести здесь всю ночь, потому он и задавал верные вопросы, хотя и не видел целой картины.
Волшебник только сделал улыбку еще шире, ничего не отвечая на уверенные слова одного из своих собеседников. Да, они все здесь были разными существами и каждого убивать нужно было по-разному, однако кто сказал, что это невозможно? Да и зачем убивать, если можно обезвредить, а потом просто убить каждого по отдельности, неспешно и правильно? Только пояснять такие вещи точно не стоило. Пусть себе находятся в уверенности, что вместе они сильны и с ними ничего не сможет произойти.
– Всего лишь жить и чтобы не мешали мне и тем, кто мне служит.
– Город уже поделен и в нем больше нет места, – резко возразила ведьма.
– Тогда можно освободить место, не так ли, – эльф указал пальцем на бокал в руках женщины и вино в нем вдруг вскипело, отчего тонкий фарфор посуды треснул, пролив немного горячей жидкости на женские руки. – Вы, наверное, не поняли. Это не просьба, это факт, который я доношу до вашего сведения. Пока что, по-хорошему, по-соседски.
– А что, если мы откажемся? – подал голос Александр и нахмурился, заметив взгляд своего собеседника, обращенный на него.
– Тогда меня поблагодарят ведомственные за то, что я сделал за них их работу, – напряжение в кабинете росло и его можно было резать ножом.
В головах у собравшихся уже мелькали планы, как вскочить с места и напасть или как бы половчее прикончить стоящего колдуна, однако тот глядел на каждого в тот миг, когда они думали о способе убийства и от его взгляда мысли сами путались, превращаясь в моменты их же смерти, при попытке его убить. Кто-то сгорал в пламени, другой гнил заживо, а порой картинки были и похуже, что вызывало недоумение и страх. Лишь старый антиквар всего этого был лишен, ведь мыслей о убийстве у него не было. Он вообще был спокоен, как памятник. Наверное, потому он первым и решил возобновить
