я произнес:
— Да-а, Германия всегда стремилась не к тому, чтобы вырасти самой, а к тому, чтобы уничтожить опережающих её конкурентов. Начиная с Рима, вы только и делали, что разрушали. Что с вас взять — варвары. И только Россия время от времени ставила вас на место. Но слишком давно русские казаки не поили своих коней в Шпрее. Видимо, пора напомнить зарвавшимся ариям, что такое настоящая сила.
По мере того, как я говорил, немец наливался кровью, и к концу моего монолога едва владел собой. Вряд ли я достиг бы такого эффекта нападками на него лично.
— Восточные славяне, — начал он, брызгая слюной и потрясая тростью, — это уродливое образование на генеалогическом древе европейских народов. Давно пора очистить землю от их присутствия. И я начну это благое дело с вас.
Он шагнул вперед, широко размахнувшись тростью. Ждать, пока он что-нибудь мне сломает, я не собирался. Но поляк держал меня крепко, так что я сделал единственное, что мне оставалось: подпрыгнул и, опершись спиной о могучую грудь пана Иржи, изо всех сил ударил двумя ногами в грудь посланца германских автоконцернов.
Винкельхорн такого не ожидал. Он взмахнул руками, отчего его трость отлетела в сторону, и рухнул на пол. Поляк тоже не устоял на ногах, и упал на спину, крепко ударившись головой об пол. Я почувствовал себя свободным и вскочил на ноги, собираясь поскорее удрать из библиотеки, а лучше и вовсе из генерал-губернаторского дворца, но тут же остановился. Изящная ручка баронессы фон Велсберг крепко сжимала дамский револьвер двадцать второго калибра. И ствол этого револьверчика был нацелен прямо мне в грудь.
Вряд ли такие пульки меня смогут убить, но с пятью пулями в груди продолжить гонку я точно не смогу. Судя по всему, Линди регулярно практиковалась в стрельбе, так что на дрожание руки и случайный промах рассчитывать не стоило.
Я сделал шаг назад, стремясь разорвать дистанцию. Мой старый «Бульдог» с пяти метров не смог толком подстрелить бандита. Здесь же калибр намного меньший. Глядишь, отделаюсь лёгким испугом. Вот только я совсем забыл, что пан Иржи всё еще валяется на полу. Споткнувшись о его ногу, я навзничь рухнул сверху, выбив из поляка воздух. Кажется, подо мной что-то хрустнуло, но разбираться было некогда. Я метнулся в сторону, стремясь быстрее вскочить на ноги, и в это время баронесса надавила на спуск.
Выстрелы из двадцать второго калибра прозвучали легкими хлопками. Что-то обожгло мне спину, но я уже перекатывался по полу, сбивая прицел.
Вскрикнул Троянович:
— А-а-а, курва мать!
Завизжала баронесса, уронив на пол свою смертоносную игрушку, и тут же грохнулась на пол рядом с ней: обморок. Я же, напротив, поднялся на ноги, но пошатнулся и, чтобы не упасть, ухватился за массивный дубовый стол. Словно в замедленном кино я видел, как расплываются на груди у поляка красные пятна, как поднимается Винкельхорн, как делает шаг ко мне, пытаясь завершить начатое. А потом я всё же упал. И уже лёжа на полу слышал, как заполнил библиотеку топот ног, ворвавшихся в неё людей.
Глава 29
— Как вы, Владимир Антонович?
— Терпимо, Николай Генрихович, терпимо. Собственно, и раны-то как таковой нет, пуля только кожу поперек спины разорвала. Причем даже не сплошь, а этаким пунктиром. Так что ехать я смогу, не переживайте.
Разумеется, Клейст беспокоился. Да и у меня самого душа была не на месте. До старта всего два часа, а я только-только вышел от врача. На меня потратили чуть ли не упаковку жутко дорогого и пока еще редкого бактерицидного лейкопластыря. Изобрели его недавно, привозили из-за океана, и эта новинка пока что была доступна лишь очень богатым людям. Я бы себе позволить подобную роскошь не смог.
Да, вчера случилась знатная суматоха. Обед был непоправимо испорчен, что, как по мне, было даже к лучшему: еще одну перемену блюд рядом с рыжей трещоткой я мог и не выдержать. Великий князь, разумеется, сильно гневался. На Винкельхока, злоупотребившего гостеприимством, на неизвестного мне своего знакомого, попросившего устроить нашу встречу, на поехавшую крышу кокаинистки, на меня и еще на кучу народа, подвернувшегося ему под горячую руку. Впрочем, извинения он принес вполне официально. И даже не стал претендовать на «Молнию», чего я втайне опасался. А что? Царский родственник. Приглянулась новая игрушка — подать её сюда. А нюансы и последствия не волнуют, на то деньги есть.
Баронессу фон Велсберг увела полиция, ибо налицо было уголовное преступление и целых две жертвы. И если мне досталась, одна пуля, и то по касательной, то Трояновичу не меньше трех и прямо в грудь. Насколько тяжелыми были его раны, я не интересовался. Если помрет — горевать не стану. А Винкельхорн ускользнул. Пока остальные фигуранты были в отключке, он представил дело так, что нанюхавшаяся наркоты девка — простите, конечно же леди — сбрендила и принялась палить куда попало. Вот мне и поляку попало, а ему повезло. Так и вывернулся в первый момент, а после нашел способ втихую сбежать. Наверняка сейчас где-то строит свои козни, так что придется быть начеку.
Так или иначе, но мы собрались и поехали. Прибыли к нужному времени на всё ту же Красную площадь, и я обнаружил, что помимо нас к старту готовятся еще пять экипажей: двое германцев, француз, кто-то из наших отечественных гениев-энтузиастов и тот самый прыткий итальянец, с которым мне пришлось повозиться в начале гонки. Вот и верь этим великим князьям! Теперь вместо того, чтобы спокойно ехать, придется с этой пятеркой биться. А я, знаете ли, не в форме.
Конечно, рана моя была не опасной. По сути, царапина. Неделя покоя — и все пройдет. Но сейчас любое движение тела причиняло мне боль. Медленное движение — маленькую, резкое — соответственно, сильную. От различных опиатов в качестве обезболивающего я отказался. При движении по нашей российской грунтовке на скорости более шестидесяти миль в час нужна полная сосредоточенность, если хочешь доехать до финиша, а не до ближайшего кювета. Так что терпел, старался двигаться осторожно, рулем крутил скупо. И как же хорошо, что привод тормозов у «Молнии» ножной! Иначе я бы точно не справился.
Народу на площадь набилось до отказа. Мы, все шестеро, выстроились ровной шеренгой вдоль стартовой линии. Градоправитель произнес речь, к счастью, существенно короче вчерашней. Экипажи уселись в мобили, стартер пальнул из револьвера холостым, и мы рванули вперед под крики толпы и
