и было самым очевидным ответом. Что еще могло произойти? Но ладно, мозг занимался обработкой совершенно иной информации, а теперь, после увиденного, начал посылать сигналы о приступе истерии.
Долго скулить и обмазываться соплями не пришлось: большие руки обхватили меня за талию и медленно, под вялый протест, опустили вниз.
— Нет, нет, можно здесь… — сквозь слезы пыталась донести, чтобы оставили меня в покое.
— Прости, но нужно вытащить стрелу, — мягко сказал Джеральд и отнес к рядом стоящему дереву, у которого и оказывали первую помощь Иоанну.
Идея избавиться от стрелы мне не очень-то понравилась, потому что в фильмах обычно люди орали не когда в них стрелы попадали, а когда их именно вытаскивали! Однако из меня вырывались не крики, а лишь хриплые стоны. Вроде никаких громких звуков не издавала, а голос посадить успела.
— Черт, отстой, мать твою… — периодически выдавливала из себя ругательства, когда из меня «выдавливали» стрелу.
— Она нас проклинает? — испуганно поинтересовался Рудольф.
— Надеюсь, что нет.
Иоанн, немного оклемавшись после «операции», подошел к лошади и достал из сумки небольшой сверток, который, вернувшись, отдал Джеральду. Тот сказал, что нужно обработать рану. Я была не против, но после небольшой приписочки, что нужно будет немного потерпеть, я начала возникать: «Хватит с меня сегодня!»
— Ингрид, это необходимо, — твердо произнес Джеральд, и его слова дошли до моего детского в тот момент сознания. — Ты же хочешь, чтобы у тебя рука осталась?
«Что? Терять руку не входило в мои планы. Капец».
— Угу, — кивнула я, дав согласие на продолжение экзекуции.
И вновь из меня посыпались глухие крики, ибо голос окончательно сел, а горло мучительно резало изнутри. Не знаю, что за зеленый порошок насыпали мне в рану, но казалось, будто кожу безостановочно прижигали. Стиснутые зубы скрипели, пот сыпался градом, тело лихорадочно трясло, сердце бешено колотилось, работая на износ. Я была чертовски измотана. Сил совсем не осталось, даже взгляд не могла поднять. Просто пялилась в одну расплывшуюся точку и прислушивалась к жжению раны и разносившимся от нее болезненным спазмам. Вскоре веки налились свинцовой тяжестью и я провалилась в черную бездну. Гораздо позднее, чем того хотела.
Часть 19. Вознаградимая потеря
Свет. Теплый луч света опустился на веки, заставляя проснуться, — перед глазами появился незнакомый деревянный потолок. Я хотела приподняться и оглядеться, но тело будто онемело: ни ногой, ни рукой пошевелить, так и продолжила пялиться в почерневшую древесину и наслаждаться странным травянисто-земляным запахом, исходившим непонятно откуда. Было неприятно и страшно. И чем больше проходило времени, тем страшнее становилось. Контроль над телом никак не удавалось вернуть, хоть я и очень силилась и напрягалась. В итоге, как многоножки, в голову начали заползать ужасные мысли.
«Почему не могу двигаться? Почему не могу говорить? Меня парализовало? Из-за чего? Что произошло? Я теперь овощ, что ли, и навсегда останусь прикована к постели?!»
Вся моя не шуточная паника выражалась лишь в учащенном громком дыхании — единственное, что на тот момент могла контролировать. Но благодаря этому меня услышали. Справа раздался скрип и началось какое-то шевеление. Уловив, что рядом кто-то есть, я испытала облегчение. Не хотелось быть одной: слишком страшно.
— Ингрид, — послышался глухой голос в голове. И вскоре в поле зрения попал Арен.
Если б могла, то в порыве чувств точно бы его обняла. Столько всего хотелось рассказать, стольким поделиться, а… Тело позволило выдать только некое подобие искривленной улыбки и град из слез. Я правда была рада видеть Арена, но, по всей видимости, мое лицо выражало что угодно, но только не радость.
— Ингрид, уже все позади, ты в безопасности. Все хорошо, — Арен словно убаюкивал меня подбадривающими словами, отчего мое эмоциональное возбуждение сразу пошло на спад. — Пить хочешь? — спросил он, и я, поняв, что во рту у меня была самая настоящая Сахара, «кивнула» глазами.
Арен отошел к столу, налил из кувшина воду и вернулся с кружкой. Я рефлекторно попыталась потянуться за ней, но ничего не вышло, даже мизинец не дрогнул. От такой беспомощности снова захотелось зарыдать. Чувствовала себя ужасно: «пустой», слабой, никчемной.
— Ты не можешь двигаться из-за действия Рагнолии, — начал объяснять Арен, видя мое смятение. — Ее дают, чтобы тело направляло все силы на заживление ран. Раз ты очнулась, то эффект скоро должен спасть.
Арен помог мне сесть и поднес к губам кружку, на что я, недовольно нахмурив брови, посмотрела сперва на воду, а затем на парня, безмолвно говоря: «Издеваешься?»
«Сам же сказал, что скоро оклемаюсь, так чего как с немощной обращаешься? Потерплю уже», — стиснув зубы, злилась я. Принимать подобного рода помощь было чертовски неловко.
— Ты ведала, что Бог не забрал твой хвост удачи? — небрежно усмехнулся парень и, поставив кружку на пол, присел рядом. — Ежели Иоанн не поведал бы мне, никогда бы не поверил, что лучник мог бы так промахнуться прямо у самой башни. Хотя после встречи с тобой мне пора бы перестать всему удивляться.
Хоть Арен и старался вести бодрый монолог, но его манера речи изменилась, она стала непривычно медленной, скомканной и даже слегка заторможенной. Уже только по этому я поняла, что он был предельно измотан. И мне стало интересно, сколько прошло времени. На улице стоял день, и казалось, что прошло всего пару часов после моей отключки, но более детальное изучение внешнего вида Арена заставило усомниться в своем предположении: потрепанный, усталый, с ленивым прищуром, словно веки вот-вот должны были сомкнуться — он будто сутки не спал. Минимум. А значит, из-за меня мы потратили много и так неблагосклонного времени.
«Плохо, очень плохо», — распереживалась я.
— Позволишь? — вдруг спросил Арен, нарушая давящую тишину. Я сперва не поняла, что он имел в виду, но вскоре Арен аккуратно взял мою правую руку и, наблюдая за реакцией, начал растирать ее. — Ежели разогнать кровь, то быстрее сможешь почувствовать тело. — Видя, что я никак не протестую, он с чутким рвением сосредоточился на возвращении чувствительности моего запястья.
И данный процесс выглядел крайне забавно. Вернее, дело было в Арене: вроде никто не заставлял его делать то, от чего покраснеют уши, тело напряжется как струна, а взгляд будет смущенно отводиться в сторону. И вот я в конце концов поймала себя на мысли, что смотрю на сконфуженного, но заботливого парня с открытой естественной улыбкой. Я смогла нормально улыбнуться! А еще смогла повернуть голову чуть влево и заметить тугую повязку на предплечье с просачивающейся через ткань зеленой субстанцией, от которой и исходил странный земляной запах.
