напоминать какое-то гнездо. В школе она ходила с опущенной головой и делала только тот предельный минимум, который позволял ей там выживать. Ее больше не интересовали ни школьные постановки, ни результаты экзаменов. Постыдный секрет забирал всю ее энергию. Ей дико хотелось, чтобы все это оказалось просто сном, но каждое утро она просыпалась, зная, что нет, это не сон. Что все это явь.
В последний день накануне Пасхи и весенних каникул Марго вышла из школьного автобуса и от правилась домой пешком. Это был не самый удачный день. Учительница английского поставила ее перед всем классом и начала распекать за то, что она так и не сдала итоговое сочинение.
— Я ничего не понимаю, Марго. — Поток недовольства учительницы обтекал ее со всех сторон, она стояла низко опустив голову. — Это же совершенно на тебя не похоже — так безалаберно относиться к своей работе!
Может, вы просто меня плохо знаете, думала Марго, закипая внутри. С самого утра она чувствовала себя усталой и раздраженной, спина несильно, но неприятно болела и не давала ей расслабиться и принять хоть какую-то удобную позу. Она как могла сдерживала себя, чтобы не нагрубить учительнице в ответ и не выскочить из класса. На ланче она уронила свой поднос в столовой, чем вызвала поток насмешек со всех сторон. Так что остаток дня Марго провела в уборной для девочек, сидя в кабинке и плача безо всякого повода.
На дорожке она заметила стайку одноклассников. Они весело что-то обсуждали. Среди них был Джейми и еще несколько ребят, игравших в том спектакле. Марго натянула капюшон поглубже на голову и свернула на лесную тропку, которая вела к реке. Так она срезала почти половину пути до Уиндфолза.
Оказавшись в лесу, Марго поняла, что раздражение, которое мучило ее весь день, немного улеглось. Весеннее солнце набирало силу, в лесу уже стоял запах черемши. Впереди целых две недели каникул — ни школы, ни школьного автобуса, ни кого, с кем не хочется сталкиваться. Она знала, что мать уже вот-вот закончит свою безумную гонку с текстом.
— Осталось всего две главы, милая, — сказала она сегодня за завтраком. Глаза ее были совершенно остекленелыми.
Вот и с ней можно будет не пересекаться. Ева занимается своей маленькой дочкой. Люси собирается открывать собственную йога-студию в Бате Так что все пасхальные каникулы Марго проведет в полном одиночестве.
Может, она наконец напишет сочинение по английскому и вообще займется уроками.
На половине пути, среди залитых солнцем деревьев Марго вдруг почувствовала, что внутри у нее как будто что-то расслабилось и хлопнуло. Она даже услышала этот хлопок. И в этот же момент почувствовала, как что-то горячее выливается из нее и течет по внутренней стороне бедер. Она замерла, потрясенная этим ощущением. Неужели она обмочилась?! Вот так, вдруг, внезапно. И в эту же секунду тело пронзила жуткая опоясывающая боль. Резкая и острая, точно впившийся ремень. Марго ухватилась за ствол ближайшего дерева, навалилась на него, пережидая, когда боль утихнет. Она никогда не чувствовала ничего подобного. Внутри как будто что-то клокотало и шевелилось, чтобы выйти из нее.
Боль наконец утихла и она смогла выдохнуть и отпустить дерево. Когда силы вернулись, она устремилась домой, чувствуя, как широкие спортивные штаны прилипают к бедрам при каждом шаге.
Вскоре боль снова настигла ее, буквально пригвоздив к месту. Она схватилась за живот, чувствуя, как он напрягается под ее руками, и тихонько всхлипнула. Ей было страшно. Ее постыдный секрет. Он вот-вот раскроется.
Марго пробиралась по тропинке, охваченная болью, от дерева к дереву. Напряжение накатывало на нее волнами. На пике одной из таких волн ее вырвало остатками ланча. Она застонала, лоб покрылся испариной. Казалась, она вся пышет жаром. И снова боль. Сокрушительная, всепоглощающая волна боли.
Она схватилась за живот и, повинуясь какому-то первобытному инстинкту, сошла с тропинки в густые заросли ольхи и присела в их тени. Ее снова вырвало. Слезы текли по лицу.
— Помоги мне, — взмолилась она, глядя на безмолвный кусок синего неба среди густых крон деревьев.
Она не знала, к кому обращается, но ей так хотелось, чтоб все наконец закончилось. Чтобы этот кто-то услышал ее и сжалился. И помог. Пожалуйста.
Она была вся мокрая от пота, не могла дышать, рвала на себе одежду, что-то рвалось из нее наружу, и она знала, что уже ничего не может с этим поделать. Она упала на колени, вцепившись ногтями в землю, она стонала и рычала при новых приступах боли, которая раздирала, разрывала ее на части. И тут что-то как будто вышло из нее, на миг ей стало легче, но новая вспышка боли совсем ослепила ее. Ей ничего не оставалось делать, как подчиниться природе и позволить телу исторгнуть из себя все и очиститься.
Стоя на четвереньках, Марго громко застонала и почувствовала, как нечто горячее и крепкое выскальзывает из ее тела. Новая острая, жгучая боль, совсем другая, и глухой стук, с которым что-то упало на землю. Пот заливал ее лицо, между ног было мокро. Она уткнулась лбом в землю и ждала каким-то внутренним чутьем зная, что еще не конец. Несколько секунд спустя накатила новая волна, не такая сильная, как предыдущие, но все еще довольно чувствительная. И снова ее тело что-то исторгло — нечто влажное, теплое тоже упало вниз. Марго прижалась лицом к земле, вдохнула влажный аромат листьев, такой мягкий и успокаивающий.
Она не понимала, сколько времени пролежала так. А когда открыла глаза, мир изменился. Солнечный свет по-прежнему струился между деревьев, но уже иначе, чуть ниже. Воздух стал прохладнее. Бесформенная поганка стояла почти перед самыми глазами, и по ее серой ножке бежала черная уховертка.
Марго знала, что должна что-то сделать, но пока лежала лицом в землю, она могла притворяться. Все равно надо было брать себя в руки, возвращаться к себе.
Только когда ей стало холодно, когда замерзли скользкие влажные ноги и все, что между ними, а по вспотевшему телу от холода побежали мурашки, она наконец пошевелилась. И посмотрела туда.
Он лежал на земле прямо между ног. Ее постыдный секрет. Безмолвный синий младенец, еще скользкий от крови. Его шею обвивала и стягивала бледно-серая веревка, другой конец которой был прикреплен к какой-то бесформенной кровавой куче, которая лежала тут же в ворохе палой прошлогодней листвы.
Марго разглядывала его недолго, желудок с крутил новый спазм, и ее опять вырвало.
Уже почти стемнело, когда она побрела по тропинке вдоль темной реки, грязная и уставшая, следуя по течению к
