подъездной дорожки. В отличие от дома Пии в Нью-Йорке, он не был сильно укреплен, поскольку его окружали многочисленные акры земли. Возможно, Амбани считал, что уединение обеспечивает достаточную безопасность.
Было легко обойти большие ворота и обогнуть дом, чтобы проверить, как проникнуть внутрь. Обнаружить Пию, болтающуюся на террасе, было просто удачей.
Я боролся с желанием выломать дверь, ворваться внутрь и вытащить ее за волосы. Неужели она думала, что побег в другой город обеспечит ей безопасность?
Я годами ждал, чтобы найти ее, а она сбежала при первой же возможности. Пришло время вырвать ее из этой жизни раз и навсегда и глубже погрузить в свою. Если она думала, что то, что я делал до сих пор, чтобы загнать ее в угол, было плохим, я докажу, что она ошибается. У меня было все время в мире, чтобы заставить ее подчиниться моей воле.
Как только я снова нашел Пию, я объявил, что больше не буду выступать. Этот фестиваль ознаменовал конец моего последнего контрактного соглашения. Слава стала бы помехой в моей новой жизни с Пией. Мы никуда бы не могли пойти, не будучи узнанными, и у меня было чувство, что Поппи не из тех, кто любит быть в центре внимания. Она бы точно разбила одну или две камеры папарацци, если бы они приблизились к ней.
Я оставался в центре внимания так долго только потому, что знал, что Пия работает в музыкальной индустрии. Моим стремлением было поддерживать присутствие на публике, чтобы оставаться заметным для неё, и она могла связаться со мной. Теперь, когда я нашел ее, выступления больше не служили мне целью. Отныне мы будем создавать музыку только тогда, когда нам заблагорассудится, без лишних хлопот с дедлайнами или выполнением требований.
Слава больше не стояла на пути, оставалось лишь одно препятствие. Амбани. В результате шокирующего поворота событий, ситуация разрешилась сама собой. Или так я думал. Я списал Амбани со счетов, считая его гиблым делом. Не было смысла бить мертвую лошадь, потому что Амбани сам вышел из игры.
Оказалось, что моя ошибка заключалась в том, что я преуменьшал преданность Пии ему. Как бы я ни пытался стереть из памяти тринадцать лет, которые они провели вместе, Пия хотела завершения. И мне было неприятно это признавать, но я понимал, что она может бороться со мной на каждом шагу, пока не получит его. Пия, должно быть, уже видела Амбани и была посвящена в ситуацию.
Мои глаза горели яростью, челюсть крепко сжалась в угрожающей гримасе. Я хотел трясти Пию до тех пор, пока она не перестанет заботиться об Амбани. Мое напряженное тело двинулось к стеклянной двери, готовое выбить её, если Пия не откроет мне.
Почувствовав тяжесть моего взгляда, Пия опустила зеленую садовую лейку и повернула голову в поисках источника. Между ее бровями пролегла глубокая морщина, а спина выпрямилась, когда она выглянула через стеклянные двери своей террасы. Пия поймала мой взгляд, когда я появился в поле зрения. Даже отсюда я мог видеть, как у нее перехватило дыхание. Она покачала головой, словно прогоняя мое присутствие или прося меня не делать того, что я задумал. Пия предполагала, что за ее действия последует расплата. Она была права.
— Аксель, — произнесла она из-за стекла. Я ожидал, что ее голос будет приглушенным. Вместо этого я услышал ее громко и отчетливо, несмотря на разделяющую нас дверь. Взглянув на верх стеклянной стены, я увидел открытую форточку, обеспечивающую циркуляцию воздуха внутри. Похоже, терраса не была частью центральной системы кондиционирования в доме.
В отличие от комнаты, воздух между нами был густым от напряжения, горячим, гнетущим и тяжелым. Я шагнул ближе. Гладкая кожа, мягкая, как бархат, вызывала у меня желание протянуть руку и прикоснуться к ней. К черту. Я прикоснусь к ней.
— Открой дверь, Пия. — Мой голос был низким, как раскат грома, каждое слово сопровождалось резким вдохом, пока я пытался контролировать свой гнев. Я знал, что она прекрасно слышит меня через дверь.
После того, как она оправилась от шока, вызванного нашей встречей в Чикаго, на ее лице появилось задумчивое выражение. Она стояла высокая и вызывающая за стеклянной стеной, ничуть не обеспокоенная моим требованием.
— Открой эту чертову дверь, пока я ее не выломал. — Словно предзнаменование рока, мой голос эхом разнесся за дверью. Я глубоко вдохнул, мгновенно приходя в себя. — Мы это обсуждали, — я попытался звучать благоразумно, несмотря на кипящую во мне ярость. — Бежать бессмысленно, потому что спрятаться негде. У тебя не хватит духу смотреть, как я уничтожаю людей, которых ты любишь.
Ее взгляд был полон решимости, губы сжались в тонкую линию с непоколебимым намерением.
— Я сбежала, потому что должна была узнать, что происходит.
Я ухмыльнулся упрямству в ее голосе.
— Ты нашла то, что искала, принцесса?
— Ты знаешь, что да, — прошептала она. — Я никуда с тобой не пойду.
Уголки моего рта изогнулись, когда я уставился на Пию с безмятежным спокойствием. Пришло время раскрыть ей все карты. Я не хотел прибегать к этому, но она выкрутила мне руки.
— Ты уверена, принцесса? Мы так и не удосужились открыть папку Поппи. Разве ты не хочешь знать, что я узнал о твоей дочери?
Глаза Пии больше не были карими и решительными, они стали черными, как штормовое море. Она крепко сжала кулаки по бокам, руки дрожали. Давление в ее венах, казалось, готово было лопнуть в любой момент.
Мой грозный взгляд не тронула ее невысказанная просьба не вмешивать в это дело Поппи.
— Если ты не будешь усугублять ситуацию, я не стану рассказывать всему миру о том, что узнал о Поппи. — Великодушно предложил я. — Только на этот раз я забуду о расплате за промах. Ты немного повеселилась. Теперь пора возвращаться домой. Открой эту дверь.
От ее тела исходило слабое свечение. В воздухе стояла тишина и спокойная неподвижность. Я знал, что это значит. Пия не станет выполнять мое требование.
Почему люди упорно выбирают сложный путь? Она должна была знать, что бежать некуда, и лишь оттягивала неизбежное.
Лицо Пии приобрело стоическое выражение с жуткой решимостью, о которой я в ней и не подозревал.
— Ты ничего не сделаешь Поппи. — Произнесла она с непоколебимой уверенностью.
Я поднял брови, как бы говоря: вызов принят, принцесса.
— Для меня нет пути назад, Аксель. — Тихо проговорила она. — Приехать домой и увидеть Джея… — Ее губы задрожали, и она прикусила нижнюю, чтобы остановить себя. Успокоившись, заговорила снова. — Видишь ли, Джей напомнил мне, что я уже
