— Да как тут не заводиться! — рявкнул Млич, но шоколадку взял.
— А так, — пожал плечами Гарман. — Не перегибай. Дежурный состав трезвый, все посты я проверил. Привезём остатки десанта, вечером трезвые растащат пьяных по каютам. Всё штатно. Только Логана некем сменить. Так и сидит в капитанской в обнимку с собакой. Жрут собачьи консервы.
— Надо посмотреть сходить, — неожиданно тепло улыбнулся Млич. — Надо же, все чёрные, как антрацит.
Вот тут Рэм сразу сообразил, о чём речь.
— Кьё родила щеночков?
— Четыре штуки. Как бездна в полночь.
Гарман открыл на браслете голо. Щеночки были гладкие, упитанные и совершенно слепые.
Подошёл Бо и остановился в паре шагов.
— Вот, — пояснил Млич. — Второй трезвый. И ещё одного надо.
— Ну, так Туссекса бери. Медик ему какую-то дрянь написал, ну так ведь не боевой вылет. На планету сесть и обратно. Не такая уж он и больная развалина.
— Придётся, — кивнул Млич. — Не с дежурства ж снимать пилотов. — Он поманил Рэма и Бо. — За мной. Объясню вам задачу. У нас на Кьясне часть десантников отсыпается. Надо поднять, но через малый ангар. Чтобы они не влились в эту пьянку. Возьмёте по крокодилу и мухой — туда-обратно. Чтобы как секс с незнакомой девушкой — штаны надели, и уже дома. Ясно?
Рэм кивнул, ощущая, как стукнуло где-то под рёбрами сердце.
Он никогда не летал на тяжёлых десантных «крокодилах». Это были те самые шлюпки, что сравняли с землёй его дом.
Тяжёлые десантные — самая страшная ударная сила после линейного корабля. Но линейный не может ползти в пяти метрах над грунтом и кидать десант на ещё не остывшее от светочастотного удара «стекло».
На «Персефоне» летать без второго пилота было делом обычным.
Рэм сел за пульт, чуть более вытянутый, чем в «двойке» — сама шлюпка была шире, хотя без пассажиров домагнитка поджимала хемопластик до самых жидкометаллических «рёбер».
Курс был уже задан навигационной группой крейсера. Нагрузка на пилота была минимальной. «Персефона» висела недалеко от Кьясны, не нужно было даже прыгать — просто допилить на досветовой до орбиты, состыковаться с наземными службами и сесть по местному маяку.
Задачка была как раз для бывшего курсанта. Добраться от «Леденящего» до «Персефоны» — и то было сложнее.
Но Рэм активировал пульт и ощутил, что руки у него дрожат. Его пугало само осознание того, что это «та самая» шлюпка. Вестник ужасной смерти.
Шлюпка вышла из ангара, и на навигационной панели повисли контуры двух её товарок. За пультом одной из них сидел Бо, второй — какой-то незнакомый грузный пилот по фамилии Туссекс.
Рэм включил маршевые и, вместо того, чтобы повиснуть на хвосте у Бо или Туссекса, пошёл параллельным курсом.
Скорость росла, картинка созвездий на экранах сменилась треками.
Детский полёт. Сорок восемь минут, и нужно будет просчитывать выход на орбиту Кьясны…
Огромный монстр подчинялся Рэму в одно касание. Все системы были отлажены, набор скорости шёл так плавно, что он не ощутил перегрузок, когда зелёная полоска на панели упёрлась в красную зону.
Шлюпка достигла заданной скорости и пошла на пределе светового барьера, сдерживаемая заданным курсом.
Рэму ничего не стоило сейчас чуть-чуть повернуть кисть руки и форсировать ускорение. А потом войти в зону Метью и выйти уже у Мах-ми. И… сравнять с землёй дом проклятого юриста!
Он закрыл глаза и представил себе, как это будет. Как вспыхнет проклятый дом, сажа взметнётся вверх, а лёгкий пепел закружится над проплешиной в родном городе.
Что б он сдох, этот собака-юрист!..
От сердца плеснуло жаром, ладонь дёрнулась, и реактор антивещества вздрогнул, просыпаясь.
Рэм запоздало потянул руку вниз, но команда почему-то не сработала. Шлюпка негромко заворчала, всё быстрее пожирая пространство. Полоса датчика скорости начала наливаться красным.
— Стоун, реактор отключи! — прорезался в наушниках голос Бо.
Рэм вскинул руку и опустил через сторону вниз. Но ворчание только усилилось.
— Я не могу, — прошептал он, понимая, что шлюпка его не слушается, а беспорядочно махать руками — ещё опаснее.
Маячки на навигационной панели вытянулись — Бо и Туссекс разгонялись, зажимая Рэма спереди и сзади.
Бо умело вырвался вперёд, удерживаясь на самой грани световой скорости. Ещё чуть-чуть — и они вылетят в зону Метью. Кьясна — рядом, её массы достаточно, чтобы шлюпка непроизвольно провалилась в непросчитанное пространство.
— Бо! — крикнул Рэм. — Мы сейчас вылетим!
— А маршевые отключить можешь? — спокойно спросил пилот, словно ничего не происходило.
— При работающем реакторе двигатель разорвёт.
— Не разорвёт. Выключай и сразу поляризуйся. В одно движение. Можешь?
— Я не знаю. Руки дрожат.
Руки и в самом деле дрожали. И сам Рэм — тоже дрожал.
Он понимал, что виноват. Что это всё-таки проснулся его зверь. Он слишком хотел мести, и теперь всё это уже не остановить!
— Давай ты меня по видеосвязи выведешь на браслет? — попросил Бо. — Я буду смотреть, что ты делаешь. Хорошо?
Пилот говорил очень спокойно, и Рэма слегка отпустило.
Он вывел голограммку физиономии Бо с браслета.
— Ну вот, — улыбнулся пилот. — Я тебя вижу. И вижу пульт. Сигналов о неисправности нет. Давай ещё раз попробуем реактор выключить?
Рэм кивнул. Закусил губу и занёс руку.
— Стоп, — сказал Бо. — Это же не «двойка». У неё реактор иначе переключается. Ты забыл, как?
Рэм судорожно кивнул.
— Я сейчас свяжусь с навигационной группой, и дежурный выключит тебя вручную, через доступ. Не двигайся и ничего не делай.
Рэм откинулся в ложементе и закрыл глаза. Его трясло.
Ну почему реактор выключается иначе? Они же проходили такие шлюпки? Или нет?
Ворчание всхлипнуло и стало стихать.
— Переполяризоваться сам сможешь? — спросил дежурный навигатор. — Что с тобой стряслось?
— Я нечаянно, — сказал Рэм. — Я просто домой хотел.
— Чего? — удивился навигатор. — Парень, ты вообще в порядке? Какое — домой?
Глава 40
Гарман был очень специфическим особистом. По должности ему, как заместителю по личному составу, нередко приходилось допрашивать и нарушителей дисциплины, и откровенных шпионов.
Лейтенант служить начинал с десанта, с самого «низа». Завербовался в самом начале войны, видел на грунтах такое, о чём и рассказывать не хотелось.
