на плановые стрельбы. До позднего вечера стреляли очередями и одиночными на берегу Хулхулау.
* * *
Ромуальд потолкался немного у дверей — будто не хотелось ему заходить.
Стеклянные двери ежесекундно пропускали внутрь кинотеатра все новых и новых зрителей. Он подумал, что, если так много народу идут на «Волков», то ему может не хватить места; он полез в карман и достал свой билет. На билете стояла сегодняшняя дата, ряд и место. Перед тем как зайти в кинотеатр он посмотрел на афишу — было неудобно смотреть вблизи. Он отступил, и отошел на другую сторону улицы, и прижался к каменным перилам, что ограждали Темзу. Темза была черной и текла. И тогда он хорошенько смог рассмотреть на афише кровь — кровь вытекающую, брызжущую. Он содрогнулся и посмотрел на черную Темзу.
— Темза, ты единственная моя подруга в великосветском Лондоне, — произнес Ромуальд. Если бы его подслушал чужой, то решил бы, что он сошел с ума или у него была травма головы.
И когда он рассматривал на афише раскрытые кровоточащие пасти, в небе появилась хищная птица. Птица явно не была обитательницей Лондона или других крупных городов Англии, но она была обитательницей степных мест или мест лесистых, или могла жить там, где горы. Остроклювая птица села на афишу «Волки — ночные оборотни» и так сидела, гордо разевая клюв.
Он удивился и снова заговорил с Темзой. А когда обернулся, то птица исчезла.
Ромуальд тер себя холодными пальцами по вискам, — временами он ощущал, что он сходит с ума. Скоро приступ проходил, и он мог размышлять вполне здраво: какого черта, например, сюда в центр Лондона занесло степного орла!
Размышляя, он продвигался ко входу в кинотеатр. Перед ним шла девушка. Ноги ее были затянуты в розовые чулки. Она вдруг обернулась и подмигнула. Может, ему показалось. Но взгляд ее он уловил, решил, что после кино они обязательно познакомятся. Ромуальд уселся на свое место. Девушка в розовых чулках села рядом. «Она так похожа на юную Астру, — думал Ромуальд. — Астра немолода. У Астры огромный зад. У Астры муж депутат законодательного собрания… Видимо, мы с этой девицей вместе покупали билеты. Я не помню ее. О, моя голова!» Девушка ела попкорн. Погас свет и начался фильм.
«Похоже, она пришла одна. Или парень ее бросил», — подумал Ромуальд. Ромуальд на всякий случай проверил на месте ли бумажник с кредитной картой. Ноги девушки ему были хорошо видны, до них можно было запросто дотянуться.
«Ва-у-у!..» — завыли волки.
Ромуальд вздрогнул. Начался фильм.
Итак, фильм.
Много, много крови придется пролить его героям. Кровь текла… Оборотень кидался на жертву и прокусывал ей шею. И вот оттуда из шеи начинало хлестать, и все кругом становилось залитым кровью.
Суть происходящего на экране заключалась в следующем: мальчик должен был дожить до зрелого возраста и тогда проклятие, падшее на семью, рухнет. Проклятие заключалось в том, что одни, превращаясь в волков, жрали людей. Другие пристегивали себя специальными приспособлениями, чтобы не напакостить в бреду. Погружаясь в бред и превращаясь в волков, они могли натворить черт-те чего. Смертью, смертью был пропитан сценарий.
Ромуальд смотрел и временами содрогался. Ему доставляло удовольствие тянуться к розовым коленкам; в один особенно страшный момент, девушка подалась к нему, и он нечаянно коснулся ее коленки.
— Простите, — сказал он.
Она улыбнулась ему.
Ужасные сцены кровопролития происходили на экране. Люди в зале кинотеатра ели попкорн. Раздавался хруст. На экране хрустели перекусанные глотки.
Когда Ромуальд покидал кинотеатр, он раздумывал над тем, что кино в самом деле ничего себе, но вот с жизнью очень и очень несхоже. Вот к примеру читал он памятку моджахедам «Методика преодоления пыток, применяемых российскими оккупантами на территории ЧРИ». Инструкция Ромуальду сильно и глубоко запала в душу, в отличие от кино, которое не запало нисколечко — только и воспоминаний осталось, что о розовых коленках.
В старом лондонском пабе он присел на краешек скамьи и пил горячий эль.
Неожиданно появились розовые коленки. Он поднял взгляд. Лицо девушки показалось ему даже ничего себе — румяные воспаленные щеки, прямой с горбинкой нос, большой лоб. Платок. Конопушки. Яркие рыжие пряди.
«Она, наверное, аллергик и однажды или даже несколько раз восходила на Эльбрус», — подумал Ромуальд.
— Как вам кино? — спросила она его, как старого знакомого.
Ромуальд стал отвечать пространственно.
— Наверное, будут лестные отзывы в прогрессивной прессе. — И вдруг спросил: — Кто вы?
— А вы?
— Я эстонец. Я националист в самом глубоком понимании. Мы с вами можем порассуждать на эту тему. Странно, странно мы встретились в самый неподходящий момент. Вы видели птицу?
— Птицу?
— Да, птицу, которая села на афишу «Волки — ночные оборотни» перед самым началом кино.
— Вроде нет. Как вас зовут?
— А вас?
— Морана.
— Странное имя.
— Так назвал меня мой духовный отец.
— Вы, наверное, мне все врете, чтобы затащить меня в постель и взять потом с меня денег. Вы женщина без комплексов. Вы не похожи на англичанку.
— Я полька.
— Вы не любите русских?.. Мне кажется, что от славянского в вас немного: в вас таится гордый нрав свободолюбивых предков. Русские — рабы от природы и от своих богов. Вы выглядите властительницей.
Они выпили по нескольку стаканчиков.
— Вы мусульманин, христианин или язычник?
— Ни то ни другое. Я не верую в вашего распятого бога. Простите, не знаю, в кого веруете вы. Ха-ха, я эстонец. Мой друг пал смертью храбрых.
— На войне?
— Ну, в принципе да. Была бойня в 1995-м… Сколько вам лет?
— А сколько вы думаете?
— Вы молоды. Вы следили за мной?
— Нет.
— Тогда как мы встретились?
— Случайно.
— Это правда?
— Да.
Вокруг них в лондонском пабе было не много народу: двое геев обжимались в углу, мулатка-проститутка и афроамериканец, кучка смешливых гомонящих арабов. Двое джентльменов вошли. Видимо, им не понравилось, и они почти сразу вышли. Официант был неопрятен, подавал эль и разглядывал розовые коленки его спутницы. В пабе было множество экзотических статуэток. Рисунки с портретиками голых мужчин и женщин. Ромуальд рассеянно водил взглядом от геев к фото. Сердце колотилось, потели ладони. Ромуальд ужасно себя чувствовал, ему становилось все хуже.
Время приближалось к полуночи. Утром Ромуальд должен был лететь в Вену. Это была идея Эдди Эдисона. В Вене Ромуальду необходимо было встретиться с представителями чеченской диаспоры и подготовить материал о жизни диаспоры. Но пришло еще одно известие — и оно было печальным — пропал Ризван Ибрагимов. Ризван подготовил сногсшибательные материалы, и даже записал интервью с самим Шамилем Басаевым. Ромуальд
