был металлическим только на затылке, остальное было из толстого стекла. В таком доспехе им, наверное, никакая катана не страшна. Впрочем, выяснять это я не собирался. К тому же оружие на входе потребовали сдать.
Особое внимание я уделил их оружию. Приклад есть, ствол есть, остальное совсем по-другому. Сделаны из металла и ещё какого-то материала. Хотя я не уверен, что это не металл. С другой стороны, если такую бандуру сделать целиком из металла, она будет неподъемной. На боковой поверхности светящийся прямоугольник с рядами символов, под ним несколько кнопок. Ещё несколько мерцающих огоньков вразброс. Больше всего удивил прицел. Тоже непонятное для меня устройство. Всё это я разглядел за пару секунд, пока проходил мимо. Надеюсь у меня будет когда-нибудь шанс изучить это чудо оружие получше.
Куратор начал подниматься по лестнице, я шел вслед за ним. На третьем этаже мы повернули направо. Я первый раз в этом месте, но понял, что мы идем в кабинет ректора. Перед кабинетом был просторный холл. Стены отделаны дорогим деревом с резными вставками, на полу дорогой узорчатый паркет. Золотые канделябры, хрустальные люстры и картины в массивных позолоченных рамах придавали антураж аристократической приемной. За старинным резным столом недалеко от входа в кабинет сидела секретарша. Её внешний вид шел вразрез с фешенебельностью обстановки. Полупрозрачная блузка с глубоким декольте, навороченная модная прическа и яркий макияж больше подходили для совсем других заведений в моем мире. Красотка сексапильно улыбалась и строила глазки стоявшим по бокам от двери солдатам. Те старались не обращать на неё внимания, но не всегда получалось.
Когда мы с куратором подошли к двери в кабинет, секретарша вышла из-за стола, чинно подошла к двери, приоткрыла её и сообщила о нашем приходе. Бархатистый баритон из кабинета известил:
— Пусть заходят.
Секретарша широко распахнула дверь и мы вошли. Внутри меня всё трепетало, происходящее казалось нереальным. С какого ляда для моей пока ничего не значащей персоны организовывать такие встречи. Мне всегда было уютнее в шалаше в лесу, чем в царских палатах. Кабинет ректора был отделан с ещё большей роскошью, чем приёмная. Дорогая полированная мебель, массивные кожаные диваны и кресла, этажерки сияли позолоченными корешками книг. На большом столе лежали самые дорогие и нарядные книги, обложки которых кроме позолоты украшали самоцветы и драгоценные камни.
Лицо ректора было предельно серьёзным несмотря на официальную улыбку. Он сидел в высоком кожаном кресле с резными подлокотниками так, словно черенок от швабры проглотил. Скрыть напряжение ему удавалось плохо. На кожаных диванах слева и справа от стола сидели инопланетные гости. На невысоком столике из черного дерева стояли дорогущие чашки с недопитым чаем, на широком позолоченном блюде в центре столика лежали нетронутые фрукты и сладости. Куратору дали знак и он вышел из кабинета. Перед всей этой пафосной братией я остался один. Правда мне показалось, что по настроению и волнению, ректор скорее в таком же положении, как и я.
— Присаживайся, Акиро, — сказал один из богатых гостей. Кто именно это сказал я не понял, так как пялился по сторонам.
Я на нервяке хотел съёрничать по поводу куда присесть, но в этот момент слуги ректора придвинули к моему заду большое кожаное кресло. Я скромно сел на самый краешек с прямой как доска спиной. Хотя так и подмывало развалиться и закинуть ноги на широкий мягкий подлокотник. С другой стороны, почему бы и нет, раз я тут такая важная персона? Но не этому меня учили, борзеть не буду. Как говорили мне в детстве, не зная леса, не лезь в чащу.
Справа от меня на диване сидел главный гость. На нем был самый дорогой на мой взгляд костюм. Идеальных форм лицо аристократа гладко выбрито, короткая стрижка с сочной проседью в темных волосах. Морщин совсем не много, видимо хорошо ухаживает за кожей и практически не использует мимику для общения. Темно-серые глаза пронизывали насквозь. Мне кажется он прочитал мои мысли по поводу “вальяжно развалиться в кресле” и во взгляде мелькнула задорная искорка.
Напротив него сидели двое помоложе, очень похожие друг на друга и немного на старшего. Логично было бы предположить, что это его сыновья. Один из них, который выглядел самым молодым, смотрел на меня с интересом, второму всё было по барабану и он лениво листал книгу со стола ректора.
— Как твои дела, Акиро? — спросил старший. Бархатистый баритон принадлежал именно ему.
— А с какой целью интересуетесь? — спросил я и голос мой немного дрожал. Все мои попытки быть каменной глыбой провалились. Я волновался, как перед казнью.
— Хм, а ты за словом в карман не лезешь. Даже когда волнуешься. Хотя меня об этом предупреждали.
Седой сделал паузу и смотрел на меня испытующе. Я решил, что в этот раз лучше промолчать. Пусть ломает сложившиеся обо мне представления. Он еле заметно кивнул и продолжил.
— Как обстоят дела с учебой? Говорят, ты в последнее время взялся за ум?
— Да, — коротко ответил я. Не вижу причин любезничать и изливаться перед незнакомым человеком. К тому же не имею ни малейшего представления, зачем ему понадобилась эта информация.
— И всё? Больше ничего не расскажешь о своих достижениях?
Я пожал плечами и просто промолчал, продолжая смотреть ему в глаза.
— Говорят по успеваемости ты вошел в десятку лучших, это правда?
— Вроде да.
— Целых два слова вместо одного! Прям разговорился, — хохотнул старик. — Ты не помнишь меня?
— А должен? — задал я встречный вопрос.
— Он может не помнить, господин Кенджи, уж не гневайтесь, — встрял ректор. — У нас тут произошел инцидент два месяца назад, после которого у него проблемы с памятью. Но после этого происшествия его как подменили. Исправилось поведение, стал хорошо учится, хорошо развивается физически, даже участвовал в отборочных поединках по рукопашному бою.
— Это все хорошо, господин ректор, но не уводите меня от темы. Что за инцидент? Вы уже нашли и наказали виновных?
Ректор был хоть и статен, но уже далеко не молод. Лицо покрылось испариной, губы побелели. Он явно надеялся, что до этого вопроса дело не дойдет. Получается, сам себя подставил под удар. Теперь надо как-то разгребать. Мне было очень любопытно посмотреть на него в таком состоянии. Другого такого раза скорее всего уже не будет. Этот засранец понимал, что виноват, но до этого момента думал, что всё обойдется.
— Я так понимаю, господин
