бы я ни старался.
— Что ты пытаешься сказать? — Спрашиваю я его, чувствуя, как бешено бьется мой пульс, застрявший в горле. Я в ужасе от того, что доверяю тому, что он говорит, верю ему только для того, чтобы разочароваться. Мне нужно услышать это вслух, простыми словами, чтобы знать без тени сомнения.
— Я ухожу из секс-торговли, Катерина, — прямо говорит он, и я прерывисто выдыхаю, мои плечи опускаются вперед.
— Виктор, я…
Он качает головой, продолжая говорить.
— Лука и я разрабатываем сделки, чтобы посмотреть, в какой бизнес мы могли бы инвестировать вместе вместо этого, возможно, даже привлечь к этому Лиама. Наши три семьи, работающие вместе. Мы говорили об этом в самолете, пока ты и остальные спали. — Виктор делает паузу, медленно вдыхая. — Я никогда не стану законопослушным, Катерина, мне нужно, чтобы ты это поняла. Такие мужчины, как я, Лука, Лиам, мы не созданы для прямолинейной жизни. Мы всегда будем теми, кем в какой-то степени были рождены, боссами мафии, людьми, которых боятся другие, занимающимися незаконными делами и находящимися в тени. Но я больше не буду продавать женщин, я могу тебе это обещать. Возможно, в моем бизнесе все еще будет какой-то элемент секса, — продолжает он. — Это то, что я знаю, и есть другие вещи, в которые я могу инвестировать. Стрип-клубы, порно, всегда есть спрос на все, что связано с сексом. Но что бы я ни делал, вовлеченные женщины захотят быть там сами. Это будет по обоюдному согласию, и я позабочусь о том, чтобы никто из них никогда не подвергался принуждению.
Я долго смотрю на него, боясь поверить в то, что слышу. Я так боюсь доверять этому, но Виктор смотрит на меня своим глубоким, напряженным взглядом, удерживая мой таким образом, который говорит мне, что он имеет в виду все, что говорит, что это не обман и не ложь. Где-то между нашей ссорой и этим моментом он увидел то, что я все время пыталась ему сказать. Он прав, что ему стоило так много усилий понять, но сейчас он понимает. Я уверена в этом, глядя в его глаза, человека, которого я так хорошо узнала, как бы я ни боролась с этим. Я хочу его. Я хочу все, нас, наш брак. Я хочу все, что мы могли бы иметь вместе, и самая последняя причина, по которой мне приходилось бороться с этим, только что была стерта.
— Ты действительно это сделаешь? — Шепчу я. — В самом деле?
Виктор кивает, его пристальный взгляд не отрывается от моего.
— Я люблю тебя, Катерина, — бормочет он. — И не важно, что мне придется изменить, чтобы быть с тобой, я изменю.
Затем он снова тянется ко мне, заключая в свои объятия, и на этот раз я делаю это добровольно.
— Я тоже тебя люблю, — шепчу я, когда его губы опускаются на мои, заявляя права на меня в обжигающем поцелуе, и он опрокидывает меня обратно на подушки, его руки блуждают по моему телу, и я чувствую, как он поднимается к моему бедру, горячий, твердый и жаждущий второго раунда.
— Я люблю тебя, — стонет он у моих губ. — Любовь моя. Жизнь моя. Моя жена. Любимая.
— И я люблю тебя.
Я целую его в ответ, яростно и горячо, и шепчу это ему в губы снова и снова, пока он скользит в меня, заявляя права на меня как на свою.
Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя.
Я люблю тебя.
***
На следующее утро, в вестибюле отеля, наши пути расходятся. Лука и София возвращаются с Виктором, Максом, Левином и мной на Манхэттен, и мы стоим там с Лиамом и Сашей, обсуждая, что будет дальше.
— Я не забыл, о чем ты меня просил, — говорит Виктор Максу, бросая на него взгляд. — Я также не забуду, как ты стоял рядом со мной в том бою. Мы с Лукой коротко поговорили, но мы поговорим еще, как только будем на Манхэттене, и я сделаю все, что смогу. Ты можешь остаться в нашем доме с нами, пока все не уладится.
— Спасибо тебе, — искренне говорит Макс. — Это все, о чем я могу просить.
— Я возвращаюсь в Бостон, — говорит Лиам, глядя на Виктора. — Но как только я улажу там кое-какие дела, я собираюсь начать расследование того, что случилось с Анной. — Его взгляд скользит к Софии, которая снова бледнеет при упоминании своей подруги, ее губы плотно сжаты. — Я найду ее, — тихо говорит он. — Я обещаю. Чего бы это ни стоило.
— Я дам тебе доступ к файлам, которые у меня есть на моих старых клиентов, — говорит ему Виктор. — Приезжай на Манхэттен, как только сможешь. Если этот француз тот, кому я продавал в прошлом, мы его найдем.
Лиам кивает.
— Спасибо тебе. Я приеду, как только смогу.
Затем Виктор бросает взгляд на Сашу, которая нервно стоит в стороне, каждые несколько мгновений украдкой поглядывая на Макса.
— Я оказал тебе большую медвежью услугу, — тихо говорит он. — И я хочу искренне извиниться перед тобой, хотя я знаю, что это не может отменить всего, что ты выстрадала. Я хочу все исправить. Тебе нет необходимости возвращаться с нами в Нью-Йорк, если ты этого не хочешь. Я устрою тебя здесь, в Москве, если ты захочешь остаться, оплачу для тебя квартиру и покрою все, что тебе нужно. Если это институт, я заплачу и за него. Я знаю, что этого недостаточно, — говорит он, глядя ей прямо в глаза. — Но я хочу сделать все, что в моих силах.
Саша колеблется, и я вижу нерешительность на ее лице. Она смотрит в большое окно вестибюля отеля, за которым открывается вид на Москву, серое небо и улицы, вдалеке возвышаются разноцветные купола собора Василия Блаженного. На мгновение я вижу тоску в ее глазах, желание остаться здесь, в месте, где она родилась, месте, из которого ее украли. А затем она оглядывается назад, на Макса, и я вижу что-то еще в ее глазах. То, что, я знаю, никогда, никогда не сработает. Не с ним.
Я открываю рот, чтобы что-то сказать, сказать ей, что она должна остаться, начать здесь новую жизнь. Но что-то в ее лице останавливает меня. Это должен быть ее выбор. Больше ничей. Даже если в конце концов это будет неправильное решение, даже если оно разобьет ей сердце, это будет ее выбор.
Макс оглядывается, как будто чувствуя на себе ее взгляд, и их взгляды на мгновение встречаются. Он почти сразу отводит взгляд, но я вижу, как решение отражается на лице Саши, и она делает глубокий вдох.
— Я вернусь на Манхэттен, — тихо говорит она. — Я хочу остаться с Аникой и Еленой. Я уверена, что Катерине иногда не
