регулярно переводим на его счет в Лихтенштейн!
– Но он ведь живет и работает в Германии?
– Так в этом-то и вся прелесть! Выписывай командировку в Германию якобы для встречи с G-1, а поедешь через Италию и Францию. В качестве прикрытия закажи в «сапожной мастерской»[3] паспорт служащего ЮНЕСКО, под этой «крышей» и промчишься по Европе… Скажем, советника российского торгового представительства в ЮНЕСКО… Могут же быть у советника-торгпреда дела в Италии и во Франции?
– Леонид Иосифович, если я не ошибаюсь, статус советника торгового представительства в ЮНЕСКО не дает дипломатического иммунитета…
– Тогда повысь себя в ранге. Хотя бы до заместителя начальника департамента – иммунитет появится…
– Спасибо за подсказку, товарищ генерал!
– Пожалуйста! Обращайся, пока я жив… Кстати, напомни, какими языками ты владеешь?
– Английским… В меньшей степени французским и итальянским, – по-школярски бойко отрапортовал Казаченко.
– Отлично! Выедешь в Италию – итальянцы выдают шенгенские визы проще, чем французы, а оттуда махнешь в Париж. Кстати, в киоске для печати, который указывает «Константинов», ты должен произвести впечатление отнюдь не француза, а иностранца! Так что говорить тебе придется по-английски. В Париже его все понимают… Стодолларовую купюру не забыл?
– Нет, Леонид Иосифович, ничего не забыл!
– Ну, тогда доброго пути и удачи! Возвращайся со щитом и… с информацией!
Глава шестая. Явка в Париже
Казаченко появился у киоска периодической печати в черном пиджаке с желтой гвоздикой в петлице и в кашемировых желтых брюках. Он небрежно бросил стодолларовую купюру на аккуратно разложенные газеты и журналы и просительно протянул руку. Подавая Олегу пакет конвертов, продавец заговорщицки подмигнул и, посмеиваясь в усы, произнес:
– Wet dreams! (мокрых сновидений!)
– Haven’t caught you! (я вас не понял), – ответил Казаченко.
– А потому, – перейдя на французский, добавил продавец, – что дама, оплатившая этот пакет, уже в летах. И, по-моему, надеется, что вы своим молодым задором доставите ей во время свидания действительно «мокрые сновидения!» В любом случае, получится у вас или нет, она верит, что простыня будет мокрой! Поверьте моему опыту… Bonne chance, мсье! И не забудьте взять вашу «зелень»!
С этими словами торговец брезгливо бросил американскую купюру на тротуар.
У Казаченко от такого поведения продавца камень свалился с души – по его шутливому тону он понял, что при любом раскладе здесь все «чисто».
– Have you got a coin for…(нет ли у вас монеты, для…) – Казаченко указал на круглый металлический туалет, стоявший поблизости.
– О, yes, please… – Торговец подал Олегу жетон.
– How much? (сколько я должен?)
– Don’t mention it! (ничего!)
Олег впервые заглянул в парижский уличный туалет и был поражен увиденным. Он вдруг почувствовал себя пилотом космического корабля – так много было там всяких кнопочек и рычажков, поблескивающих хромом.
«А вдруг дверь не откроется, и я окажусь взаперти?! Вот уж будут тебе, Олег, „мокрые сновидения“! Так, спокойно! Сначала дело – потом эмоции!» – приказал себе Казаченко и торопливо надорвал единственный заклеенный конверт.
В нем была записка, исполненная рукой «Константинова»:
«Вам, не меняя внешности, необходимо быть в ресторане „Акрополь“ с 2:00 до 2:30 p. м. К Вам подойдут знакомые Вам лица».
* * *
– Я не знаю, Олег Юрьевич, в каком качестве вы здесь находитесь и каким временем располагаете, поэтому буду предельно краток, – сказал «Константинов», подсев к столику, за которым со скучающим видом расположился Казаченко .
– Рад приветствовать вас, Аристотель Константинович! – оживился генерал. – Я располагаю неограниченным временем. Чтобы не привлекать внимания сыщиков французской «наружки», коих тьма-тьмущая пасется у нашего посольства, я намеренно не заезжал туда. Прогулялся по городу – и вот я здесь… Послушайте, – Казаченко обеспокоенно посмотрел по сторонам, – а нет ли здесь более укромного уголка, а то мы сидим у всех на виду, как голые на эскалаторе московского метро… Вы, кстати, как? Не скучаете по Москве?
Казаченко, глядя на грека, понял, что «попал в десятку». Аристотель, поднимаясь из-за стола, в свою очередь, сделал вид, что не расслышал подначки.
– Сейчас мы с вами, Олег Юрьевич, пройдем в личные апартаменты Ганнибала Ганнибаловича. Оттуда, кстати, вы сможете, не привлекая внимания, выйти на противоположную улицу… Ну, вот и прибыли, – открывая дверь, сказал «Константинов», – здесь нам никто не будет мешать, располагайтесь! А вообще, чтоб вы знали на будущее, это заведение держит мой двоюродный брат Агамемнон, попросту. – Ага. В случае необходимости можете к нему обращаться, как ко мне, конфиденциальность гарантирована!
Будем считать, что вручение верительных грамот закончено, – Аристотель раскурил сигарету, – теперь можно перейти к делу. В этой папке, – агент проворно снял с книжной полки и положил перед Казаченко нечто, обернутое в газету, – вы найдете шифровальные таблицы и коды, которыми пользуются все турецкие посольства в Западной Европе. Я благодаря Ширин работаю сейчас в турецком посольстве в Париже. Возможно, займу должность коменданта. Но это дело будущего, определенности никакой. Аношин, по моей рекомендации, займет должность личного водителя посла, но, опять же подчеркиваю, определенности никакой – все может измениться в последний момент, ну вы же знаете, как непостоянны в своих симпатиях турки! Второе и, может быть, самое главное – что мы еще можем сделать для нашей реабилитации?
– Если кодовые таблицы окажутся подлинными, то вы уже себя реабилитировали…
– Простите, Олег Юрьевич, что перебиваю… Кроме таблиц, что мы с Аношиным могли бы еще сделать, для конторы, чтобы с чистой совестью вернуться на Родину, если в этом возникнет необходимость?
– А вы что, еще не определились, возвращаться или нет?
– Видите ли, Олег Юрьевич, дело не только во мне и Аношине… Мы готовы вернуться в Москву, но! Есть ведь еще Ширин и… моя любовь к ней! Кроме того, не считаете ли вы, что втроем мы могли бы принести больше пользы конторе, находясь здесь, а не в Москве?…
– Похвально, Аристотель Константинович… Теперь о папке с кодами. Вы же профессионал и должны понимать, что забрать папку я не могу – мне не позволит мой условный рефлекс самосохранения. Двадцать лет в контрразведке, знаете ли…
– Боитесь провокации?
– Думаю, на моем месте вы поступили бы так же…
– Согласен, но как быть?
– Все просто, Аристотель Константинович! Через час, – Казаченко взглянул на часы, – после моего ухода перебросьте папку через изгородь нашего посольства. Там будут предупреждены, и все материалы попадут по назначению. Да, вот еще! Лучше, если это сделаете не вы, – вам не стоит «светиться» у посольства, ну, вы понимаете. Пусть это сделает хотя бы та женщина, которая передавала конверты, идет?
– Будет сделано, Олег Юрьевич!
– Ну и отлично!
Казаченко на секунду задумался,
