мы уже говорили, с дороги Путина к власти обоих главных его конкурентов. Зато сосредоточен этот контрнарратив на панике, охватившей «семью» в связи с образованием блока между «Всей Россией» Примакова и лужковским «Отечеством» (с непроизносимым названием «Отечество — Вся Россия», сокращенно ОВР), блока, который невозможно было бы, по мнению «семьи», остановить без второй чеченской войны.
Еще расскажет нам контрнарратив о суетливом Березовском, в голове которого клубились самые невообразимые «проекты», одним из которых был проект «Путин — это реальный человек, который, в отличие от всех других кандидатов, готов и способен продолжать курс Ельцина». И о многом другом контрнарратив нам расскажет. Но смысл его в том, что президентство Путина было предопределено, и дорога к нему лежала через кровавую войну с Чечней — и страшный «месяц взрывов». По сути, эта версия доминирует в сегодняшней литературе о Путине. И не случайно: она очень хорошо документирована. Вот примеры.
Иан Бломбгрен еще 6 июня писал в Svenska Dagbladet, что «группа очень влиятельных людей в Кремле планирует взрывы в Москве, в которых можно будет обвинить чеченцев». О том же намекнул в середине июня в Литературной газете перековавшийся Джульетте Кьеза, который представлял теперь в Москве не коммунистическую Unita, а либеральную La Stampa. Сентябрьскому рейду басаевских «ястребов» в Дагестан, спровоцировавшему новую чеченскую войну, предшествовали, согласно некому транскрипту, записанному якобы дагестанским ФСБ, секретные переговоры Березовского с эмиссарами Басаева Мовлади Удуговым и Казбеком Машадовым, в которых Березовский будто бы «обещал им оплатить вторжение в Дагестан». В июле еще одна «запись» разговора в частном доме на французской Ривьере, из которой явствовало будто бы, что человек, «напоминавший главу президентской администрации Волошина», договаривался о том же с самим Басаевым. Тому был обещан приход к власти в Чечне в обмен на выдворение его банд из Дагестана российскими войсками, «маленькой войны, пограничного конфликта, в общем большого перформанса с фейерверком».
Хорошо знакомый читателю по второй книге «Русской идеи» мой постоянный оппонент в Америке Джон Денлоп, воспевавший в свое время ВСХСОН и вообще русских националистов как единственную реальную альтернативу коммунизму, написал по поводу этих предполагаемых переговоров Волошина с Басаевым и взрывов в Москве целую книгу. «Thr Moscow Bombings of September 1999». Он утверждает, что французская и израильская разведки подслушали весь разговор. Борис Кагарлицкий, которого цитирует Давиша, подтверждает насчет французов (хотя источники неясны).
Впечатляющий в целом букет доказательств, вы не находите? Картина контрнарратива вырисовывается такая. Перепуганная неостановимым, по ее мнению, маршем ОВР «семья» организовала новую чеченскую войну, соблазнив Басаева властью в Грозном (и, конечно, обманув его), а для того, чтобы эта война выглядела в глазах публики в России абсолютно необходимой, не остановилась перед человеческими жертвоприношениями во взорванных домах. Зверская картина. Я не берусь ее оспаривать. Все возможно в российской политике. Но дыры в ней, согласитесь, все-таки зияющие.
В самом деле, никакого ОВР и в помине не было в июне 99-го, когда, как мы помним, Бломгрен и Кье-за сообщили о какой-то влиятельной группе в Кремле, планировавшей взрывы (даже лужковское «Отечество» создано было лишь 19 сентября). Предполагаемые переговоры Березовского были тоже в июне, Волошина- в июле. Причем здесь в таком случае ОВР? Откуда столь жестокий перепуг, если тогда лишь начиналось премьерство Степашина, и Ельцин, как известно, долго колебался между ним и Путиным, поочередно встречаясь с обоими? Далее. Так ли уж глуп был Басаев, чтобы поверить в обещания Кремля привести его к власти при живом Масхадове? Я не слышал, чтобы кто-нибудь хотя бы попытался ответить на эти вопросы. Но главное даже не в них. Главное:
Почему Путин?
Я понимаю, если бы кто-нибудь в Кремле задумался о взрывах домов уже в июле, то Путин как директор ФСБ действительно был бы ключевой фигурой: куда в таких делах без ФСБ? Но с другой стороны, в чем была срочность столь экстраординарных мер, если Ельцин только что успешно преодолел думский импичмент, если угроза Зюганова вывести людей на улицы в случае увольнения Примакова оказалась блефом, и Дума одобрила Степашина с первого захода? Более того, впервые за последние годы подавляющим числом голосов утвердила она на пост премьер-министра кандидатуру, внесенную президентом. Так, может быть, именно поэтому и предпочла ему «семья» Путина: слишком легко все у Степашина получалось?
Такую гипотезу предложил военный корреспондент Московских Новостей Александр Жилин: «Степашин был образован, интеллигентен, готов к жестким решениям и в то же время отвергал диктатуру. Через несколько месяцев он обрел бы солидную политическую базу… и вступил в президентскую гонку самостоятельно, не нуждаясь в услугах семьи». Но как писали о Степашине бывшие помощники Ельцина, «этот кандидат был неоднократно проверен президентом и обладал бесспорными личными достоинствами: честен, верен, умен». Как понимает читатель, ключевое слово здесь «верен». Иначе говоря, легенда, будто Ельцин выбрал Путина из-за того, что тот обещал ему и его семье безопасность после отставки, остается… легендой. Верность Степашина была «неоднократно проверена».
Сам Ельцин оставил нам в «Полночных дневниках» такую версию своего выбора: «Мне было ясно, что финальный раунд политической битвы приближается… Степашин был способен примирить некоторых людей на время, но он не мог стать политическим лидером, борцом или реальным идеологическим противником Лужкова и Примакова… Премьер-министра надо было менять. Я был готов к битве».
Царю Борису снились эпизоды его старых битв — с партийной номенклатурой в октябре 1987, с наследниками империи в августе 91-го, с наследниками советской власти в октябре 93-го, с наследниками коммунистов в июне 96-го. Прошлое, им самим похороненное прошлое, ему снилось. К каким «политическим битвам» нужно было готовиться его преемнику, если в 99-м достаточно было, как мы видели, нанять одного первоклассного «телекиллера», чтобы растоптать, напрочь убрать с его пути и Лужкова, и Примакова (и никто больше, как свидетельствовали опросы, противостоять Степашину на президентских выборах не мог). Если достаточно было Березовскому проехаться по губерниям, чтобы, как из-под земли, выросла новая партия «Единство». Конечно, имея в виду пристрастия Березовского, она была заточена под Путина. Но с еще большей легкостью могла она быть заточена под действующего премьера Степашина.
Безнадежно искажены оказались царские критерии. И никто вокруг, если не считать Немцова, Гайдара и Чубайса, даже не попытался их скорректировать.
Я не говорю уже о «преемственности курса», о которой столько на протяжении пяти лет было говорено, и которую Путин грубо сломал уже 7 сентября, возглавив «партию войны» с Чечней? Сломал, когда Ельцин еще был президентом, о чем и напомнил ему 25 сентября Руслан Аушев? Откуда
