не терпелось поскорее уехать и заняться делами, и Мастер чем дальше, тем больше нагонял на меня тоску своей пессимистической философией.
На первых тренировках он любил рассказывать мне восточные притчи, каждую тренировку начинал с этого. Сейчас у него было такое лицо, что я подумал: услышу очередную историю, что-нибудь вроде:
«Однажды мастер Никеда сказал ученикам:
– В мире нет Абсолютной Истины.
– А эта истина абсолютна?
– Нет, конечно, – улыбнулся Никеда».
Но услышал другое:
– Ты разочаровался в друзьях. Ты считаешь, что они тебя предали.
– А это не так?
– Зависит от точки зрения. Или ты заблуждался, когда считал их друзьями – а если так, то никакого предательства не было, потому что чужие люди не предают, а всего лишь борются за свои интересы. Или ты не заблуждался, вы действительно друзья, и ты такой же, как они. В этом случае тоже никакого предательства не было, просто их поступки – один из способов ведения дел, которые приняты между вами, и они сделали ровно то, что мог сделать ты сам. Но я хотел сказать тебе не об этом. Готовься к тому, что главное разочарование тебе еще предстоит пережить.
На светофоре загорелся зеленый, и Мастер, не попрощавшись со мной, стал переходить Литейный.
Я очень быстро потерял его в толпе.
* * *
За мной приехали на трех машинах. Адвокат, охрана и Степа Саратов на своем зеленом пикапе. Степа обнял меня, похлопал по спине и плечам и отошел в сторону, чтобы не слышать мой разговор с адвокатом.
– Насчет дискеты что-нибудь выяснил?
– Очень немного. Там оказались материалы скрытого наблюдения.
– Кто за кем следил?
– Пока неизвестно. Если все будет нормально, сегодня вечером мне передадут копию. Пришлось заплатить три тысячи евро.
– А если добавить еще два раза по столько, тебе сообщат, кто меня сдал?
– Боюсь, нет. Я нашел подходы к одному из начальников на Суворовском, но не к Нестерову и не к операм, которые работают по вашему делу.
– Жаль. Ладно, держи меня в курсе.
Я сел в «тойоту» к Степану. Он включил двигатель:
– Куда сначала? К Инге или к Артему?
– Давай сперва ко мне в офис заскочим.
Когда приехали в офис, я отправил одного из охранников к себе домой, чтобы он привез бумажник и сотовый телефон, а сам принял душ и переоделся в чистый костюм.
Я сделал несколько звонков, чтобы убедиться, что лечение Инги организовано должным образом. Меня заверили, что волноваться не следует. Все-таки я не последний человек в медицинских кругах, так что к ней изначально отнеслись с необходимым вниманием и заботой.
Пока я решал эти вопросы, Степан пил кофе, приготовленный секретаршей. Я подумал, что надо поблагодарить его за помощь и мягко отодвинуть от своих дел. В сложившейся ситуации я мог доверять только себе и рассчитывать исключительно на свои силы.
Он словно прочитал мои мысли. Неторопливо допив кофе, встал, оправил замшевую куртку с бахромой на рукавах и сказал:
– Наверное, я больше не нужен?
– Спасибо, ты меня здорово выручил.
– Это было не трудно. Звони, если что!
Только закрылась дверь за Степаном, как появился охранник, которого я посылал к себе домой.
– Там все нормально?
Он протянул мне «трубку» и бумажник:
– Ваша родственница сейчас будет звонить, Константин Андреевич.
Звонок раздался, как только я включил мобильник. Номер не определился. Наверняка это тетя Ингрид. Меньше всего на свете мне сейчас хотелось с ней разговаривать. Глядя на мигающий дисплей, я прослушал два куплета «Yesterday» прежде, чем нажать кнопку ответа.
– Да!
– Привет, Костя. Это Вадим.
Если с теткой я меньше всего хотел разговаривать, то Берестнева я меньше всего ожидал услышать. Надо же, на ловца и зверь бежит…
– Привет, Боец! Как поживаешь?
– Нормально. Тебя, надо понимать, уже отпустили?
– Не угадал, я еще в камере. С твоей, как я понимаю, подачи.
– Если ты еще сидишь, то к вечеру выйдешь, – невозмутимо отозвался Вадим; голос был слышен так хорошо, словно мы говорили по прямой линии правительственной связи. – У них на тебя ничего нет.
– Тебе виднее!
– Пожалуйста, выслушай меня внимательно. Ты зря выпорол Генку ремнем…
– Согласен, надо было ему сразу шею свернуть!
– Он очень сильно обиделся. Но не стал бы ничего делать, если бы не Плакса. Вы с ним не столкнулись? Он приехал через три минуты после тебя. Не знаю, какие у него были планы и чего он хотел от меня, но, узнав, что случилось, он сразу взялся за Генку. Я видел, что они разговаривали, а потом вместе уехали, но не придал этому значения. Только услышав о стрельбе, я догадался, что это Плакса подговорил Генку совершить покушение. Ты ведь знаешь, Плакса всегда отличался хорошей реакцией, вот и здесь возможность не упустил. Где бы он еще нашел бесплатного киллера? Мало того что бесплатного, так еще и горящего желанием отомстить.
– Ты думаешь, я в это поверю?
– Я просто хотел объясниться, а поверишь ты или нет, мне глубоко наплевать. Меня давно нет в стране, и вряд ли мы когда-нибудь встретимся.
– Оставь адресок, я приеду.
– Меня радует, что ты не потерял чувства юмора.
– С вами, пожалуй, его потеряешь!
– Можешь не пытаться увидеться с Плаксой. Он покинул страну еще раньше меня, как только узнал, что покушение сорвалось. Только если я уезжал впопыхах, все побросав, то он давно готовился к отъезду.
– Чего ж ты удрал, если не виноват?
– Решил начать новую жизнь.
– А перед этим сдал меня ментам. Это ведь с твоей подачи меня задержали, я прав?
Я был уверен, что Вадим станет все отрицать. Но он, после небольшой паузы, сказал утвердительно:
– Да. Моя связь с уголовкой не прервалась после увольнения Цыганкова. Он передал меня другому куратору, который работает до сих пор. Как я понимаю, Цыган этим маневром хотел себя лишний раз обезопасить. Сейчас этот человек занимает высокий пост в главке. Я с ним встретился и сказал, что ты причастен к двум убийствам, и попросил тебя задержать. Мне требовалось время, чтобы спокойно подготовиться к отъезду. А от тебя можно было ждать любых неожиданностей.
– Ты попросил меня задержать? Насколько я знаю, в твоем положении не просят, а выполняют приказы.
– У нас сложные отношения. Я намекнул, что мне выгодно твое немедленное задержание, и генерал пошел мне навстречу.
– Тебе Цыган рассказал, что мы нашли Глеба?
– Да. Он позвонил мне в тот вечер. Был сильно пьяный, нес всякую ерунду…
Я представил, как это могло быть. Что ж, картинка получалась достоверной.
– …говорил, что этот
