6-е марта: окончено строительство храма Хороса Храброго. Денег из казны потрачено 18.396 эйрат, да еще 3.780 эйрат сверх того пожертвовано горожанами. Обещанный шпиль построен не был, начато разбирательство о растрате. Южную окраину засыпало снегом, да так, что люди из домов не могли выйти.
7-е марта: У городского магистрата взбесилась лошадь, подавила народ, умерших нет. Торговая палата заключила с Його соглашение о поставках альтанского мрамора.
8-е марта: кухарки и прачки центрального округа собрались у майората, требуя повышения оплат и двух выходных дней в месяц…
Перелистала пыльные страницы до мая, та же Сот-Кангама. Подготовка к посевной, новый налог на торговлю, чья-то служанка разродилась тройней… вот, несчастный случай: магистратский стряпчий Ольдис Даран по пьяному делу утоп в Эльбе. Эту фамилию называл Воракис. Снова Даран, неведомая болезнь… и еще: от старости, подавился, пропал без вести… Ближайшая неделя — некролог, а не хроника.
С бьющимся сердцем приложила артефакт поверх разворота. Чернила послушно выплеснулись на чистый лист, складываясь в буквы и слова.
…посажены вымороженные семена пшеницы, следствием — неурожай…
…казна разворована, майорат ищет деньги…
…разродилась двойней, выдав тайно рожденного хозяйского бастарда за третьего…
…Ольдис Даран убит неизвестным…
…Тейра Даран убита неизвестным…
…Гризе Даран убит неизвестным…
…Истедис Даран убит неизвестным…
…Катрайна Даран убита неизвестным…
…Эйслинн Даран убита неизвестным…
…Ардинаэль Даран пропала без вести…
И так до конца листа. Артефакт по-своему прочел написанное. Застыла, всматриваясь в неумолимые строчки.
— Дин, это как?.. Там вроде по-другому написано было, — заглянул Анхельм из-за плеча.
— Так выглядит правда, Хельме, — севшим голосом ответила я.
Руки безвольно опустились, глаза застила пелена. И сны правда, и слова Воракиса.
— Я должна тебе кое-что рассказать…
— Эй, кто здесь? — раздался неуверенный голос из глубины стеллажей. — Кто там разговаривает?
Послышались торопливые шаги, мы с Хельме испуганно переглянулись. О том, что кто-то может быть здесь еще внутри мы и не подумали. Смелые, самоуверенные… и ужасно глупые. Схватила артефакт, ринулись оба к дверям — снова заперты! Греттен, чудище, да где же ты! Зверька не видно, а он один заново через магическую защиту провести может…
Распахнула балахон, пытаясь укрыть Анхельма, только капюшон на две головы не рассчитан.
— Ардин, сама, я разберусь, — шепчет Хельме, выпутываясь из моей формы. — Да крыжты зеленые, и тебя не прячет…
Гроршева своенравная одежка! Сейчас-то что упрямится, когда самый случай стать невидимкой! Шаги все ближе, пара секунд и застукают взломщиков с поличным…
— Дин, прости, потом поколотишь, — лихорадочно шепчет Хельме непонятное.
Подхватывает на руки, укладывая спиной на стол, прижимается сверху всем телом и впивается с силой в губы, лишая воздуха.
*(норвеж.) откройся
**(норвеж.) для меня нет закрытых дверей
Не успеваю никак среагировать на такое бесцеремонное обращение, как над ухом уже раздается возмущенный незнакомый голос:
— О, боги… да что ж это творится!..
Анхельм, словно не слыша угрожающие нотки, с неохотой отрывается, продолжая шарить где-то в районе талии одной рукой и зарываться другой в мои волосы. Совершенно по-идиотски хлопает глазами, крутит головой, оглядываясь, фокусирует взгляд на источнике звука.
— О-оо… А где это мы? — еще с таким удивлением рассматривает обстановку, словно действительно не понимает, как тут оказался.
— Это имперский архив! — приходит в себя шокированный смотритель. — Вы кто такие, как вы сюда пробрались?!..
— Архив? — продолжает глупо улыбаться Хельме. — Надо же… а действительно, книжонок тут хватает…
— Книжонок? — звенит оскорбленный голос. — Охрана!
— Стойте, стойте! О, господин хороший, разве можно осуждать эту всепоглощающую страсть, объявшую пламенем два одиноких сердца!
Хельме патетически заламывает руки, наконец разжав тиски, и я тихонько сползаю с раскрытых фолиантов.
— Разве есть для нее преграды, когда души бьются в унисон?! — переходит на трагическое завывание друг. — Да, кляните нас, разлучайте, жестокие семьи! Запирайте под замками — нет такой стены, что не пробьет наша любовь! О, милая, я выкорчую весь твой Дикий Лес, но увезу тебя с собой!.. Единственной женой в моем вилайете будешь!
На хлещущего эмоциями Хельме ошарашенно смотрит невысокий полный дяденька лет сорока пяти в очках с толстыми линзами. Вряд ли когда в его архиве кипели такие страсти, да и его собственная жизнь на них, похоже, небогата.
— Самаконец? А дама ваша… это… что, унвартка? — наконец смотрит он мою «дикую» прическу из кос и жгутов. А Хельме еще постарался, добавил экспрессии — полное гнездо на голове. Нахохлилась воинственно, смотрю исподлобья. Смотритель опасливо отодвигается.
— О, Вы нас понимаете, понимаете!.. Теперь сами видите — весь мир против нас!
— О, боги-многие… А это… люди же вроде с унвартами не могут… Ну, в смысле, могут, конечно… Но не скрещиваются… Тьфу ты, детей-то общих не бывает! — замялся от деликатной темы смотритель.
Правда? Я и не знала. Думала, просто людей избегают, а оно вот как. Полуорки-то есть, сама видела. Хельме от новой информации замешкался на секунду, но и ее обыграл в нашу сторону.
— Во-оот! — воскликнул он, падая на колени. — Даже немилосердная природа против! Но разве что боги смогут выжечь эти чувства! О, горе нам! Гонимые всюду и всеми!..
Смотритель уже вроде проникся сочувствием, даже носом, жалеючи, хлюпнул. Смотрит растерянно, явно такого не ожидал. Ах, Хельме, ну хорош актер! Но все же мужчина встряхивается, вспоминает о своих обязанностях.
— Ну допустим… а сюда вы как проникли? Здесь же защита магическая! Не могли вы, не глядя, просто так в дверь ввалиться!
Из глубин помещения выползает Греттен, привлеченный шумом. С секунду смотрит на немую сцену, пока никем не замеченный, и идет на выход — сами тут разбирайтесь, надоели. Я страшным тихим голосом сопровождаю его уход какой-то тарабарщиной с вытянутой рукой, манс огрызается своим обычным «гхр-ретч» и преспокойно открывает двери. Немного мистики для смотрителя сейчас будет в самый раз.
— Проводник. Вести. Людей мало. Здесь. — отстраненно выталкиваю из себя слова. А что, Мекса бы так и сказала!
— О-оо, — затрепетал мужчина. — Ручной крыжт! Теперь понятно… Бедняжки, как же вас угораздило… Ну здесь-то да, никого и не бывает… Ладно уж, бегите. Нет, ну это надо же… южанин и нелюдь лесная…
