Увидев это небольшое происшествие, скучавшая на скамейке всквере симпатичная девушка в темных очках и яркой шелковой косынке сняла своиочки и принялась протирать их кружевным платочком - видимо, чтобы лучшерассмотреть происходящее.
* * *
Наступил момент истины.
Я застегнула замки кейса и, возвращая Римме Петровнезавещание, поднялась из-за стола:
- Да, с деньгами все в порядке. Вот ваши бумаги, мы врасчете.
Выпрямившись, я увидела, что Римма сжала лежавшую у нее наколенях плоскую коробочку вроде пейджера - должно быть, подала своему помощникусигнал о начале следующей фазы операции. Одновременно она тоже сталаподниматься, чтобы слегка придержать меня.
- Одну минутку... - проговорила она своим обычным, нервным излым голосом.
- В чем дело? - осведомилась я и хорошо рассчитаннымдвижением опрокинула на ее великолепный бирюзовый костюм свой бокал скоктейлем, к которому даже не притронулась.
На мой взгляд, пить "клубничную Маргариту" вообщенельзя - сочетание текилы с клубникой вызывает у меня самые неприятныеассоциации. Но зато цвет этого коктейля просто великолепен, а пятно, котороепоявилось на бирюзовом французском шелке, было просто выше всяческих похвал.
Римма Петровна, несмотря на свою уникальную деловую хватку,роднящую ее одновременно с коброй и пираньей, оставалась все-таки еще иженщиной. Поведение ее в этой ситуации было вполне предсказуемо.
Она неожиданно тонко завизжала и, забыв на какое-то времяобо всем на свете, принялась оттирать свой костюм от отвратительного розовогосиропа.
Я мило улыбнулась ей на прощание, быстро обошла ее, стараясьна всякий случай держаться подальше, и стремительно покинула кафе, напоследоккрикнув официантке:
- Дама в бирюзовом костюме с пятном расплатится!
Лиза уже подъехала на скромных "Жигулях" военногопенсионера, который любезно дождался нас. Она распахнула дверцу машины и, кактолько я уселась на заднее сиденье, скомандовала водителю:
- Как можно дальше отсюда! И как можно быстрее!
Пенсионер попался понятливый, дважды повторять инструкции непришлось.
Когда мы прилично отъехали от Фурштатской, Лиза поставилакейс на пол, наклонилась и открыла его.
- Ты чего? - Я испуганно смотрела в спину водителя.
Дядечка попался покладистый и нелюбопытный, правда, мыпосулили ему хорошую плату, но зачем же так неосторожно открывать кейс вмашине? Он может увидеть в зеркало содержимое кейса, и тогда кто знает, кудаденется его покладистость? На вид он достаточно крепкий, слегка за пятьдесят -в общем мужчина в соку, как выражается Варвара.
Я дернула Лизу за рукав, тогда она приблизила губы к моемууху и зашептала:
- Я уезжаю, прямо сейчас, немедленно. Мне, знаешь, последнихнескольких дней надолго хватило! Сколько раз убить пытались, да еще чуть не рехнулась,пока в Озерках в доме сидела...
Она потрогала тугие пачки денег, на лице ее появилосьстранное выражение. Мне это выражение очень не понравилось. Сказать по правде,сегодня, когда я внимательно рассмотрела Римму Петровну Караваеву, я поняла,что Лиза, как это ни странно, чем-то на нее похожа. То есть не внешне, конечно,но, несомненно, в Лизином характере и в Риммином есть общие черты. Впрочем,ничего странного нет, не зря их обеих выбрал покойный Караваев. Не тем будьпомянут покойничек, но тот еще был жук, если верить словам Рейна, а ему мнехотелось верить. Словом, приходится признать, что со временем и присопутствующих обстоятельствах из Лизы вполне могла бы получиться такая жестерва, как Римма. Иное дело - Юлька. Хоть мы и не были знакомы, все равно яуверена, что Юлька была совсем не такая, что помогать Лизе она стала в первуюочередь ради дружбы.
- Вот значит как, - протянула я, - ты считаешь, чтовыполнила здесь все свои дела, и спокойно летишь в теплые края?
- Тебе не нужно знать, куда я лечу, - огрызнулась Лиза, -сейчас делим деньги и разбегаемся в стороны.
- А Юлька? - с горечью спросила я.
- Что - Юлька? - К чести Лизы в ее голосе я услышала боль. -Ее уж не вернешь. Родителей у нее нету, мать умерла совсем недавно, естькакие-то дальние родственники, так им ее квартиры хватит... Глухаренко теперьначнут таскать - мало не покажется! Пока отмажется, тут уж этот Рейн подоспеетсо своими разоблачениями. Нам здесь больше делать нечего.
Я согласилась скрепя сердце: действительно, что мы можемсделать? Не идти же в милицию... Юлькиного тела никогда не найдут, Глухаренкоото всего отопрется...
Лиза снова повернулась ко мне и прошептала:
- Дай мне твою сумку!
- Зачем? - растерялась я.
- Не могу же я бегать с этим кейсом! Я себе отложу в твоюторбочку половину капусты, с ней у меня будет самый обыкновенный вид, никто непривяжется!
- Ты, значит, не можешь с кейсом бегать, а я могу?
- Не заводись! Я прямо сейчас из города сматываюсь, а тыведь, наверное, к тетке своей поедешь, там спокойно переложишь куда надо...
Я признала ее правоту и отдала свою довольно объемистуюсумку.
- К Балтийскому вокзалу поезжайте, пожалуйста! - сказалаЛиза водителю и принялась копошиться в кейсе, на ощупь отсчитывая свою половинуденег.
Я не стала наблюдать за ней - при всех ее минусах девица онадовольно честная.
Машина остановилась на площади у Балтийского вокзала. Думаю,что Лиза вряд ли собиралась ехать куда-то на поезде. Скорей всего она заметаласледы. Ну, мне-то все равно.
- Ладно, - она выскочила из машины и махнула рукой, - непоминай лихом!
- Любовь без радости была, разлука будет без печали! -продекламировала я, провожая взглядом исчезающую в привокзальной толпе стройнуюфигурку с моей сумкой в руке.
- Что? - повернулся ко мне водитель.
- Нет, это я так, стихи вспомнила...
- А ехать-то теперь куда?
- Давайте теперь на улицу Рубинштейна.
Мы потащились по забитым машинами центральным улицам, то идело попадая в пробки. Водитель оказался опытный, он умудрялся объезжать заторы- где по тротуару, где дворами, но все равно дорога заняла чуть не целый час.Но я уже не торопилась, все, что можно, уже было сделано.
Машина свернула на Рубинштейна и затормозила перед Лушинымдомом.
- Большое вам спасибо, - улыбнулась я отставнику, - сейчасрассчитаемся...
И тут я замерла с раскрытым ртом.
У меня не было денег!
Я, не подумав, отдала свою сумку Лизе, а в ней лежал мойкошелек! И все мои деньги...
