- Как тебе.., как вам удалось заставить ее подписать такуюбумагу? Ведь Елизавета далеко не дура! Шлюха, мерзавка, но не дура!
Я не стала спорить с ней относительно Лизиных достоинств - вконце концов, она мне никто, не мать, не сестра и не подруга. Мне важнопотянуть время.
- Я ее обманула, - взглянув на Римму, я плотоядноусмехнулась, - ей нужны были деньги, я ей их одолжила, но потребовала расписку.А вместо расписки подсунула этот отказ...
- И что же - она ничего не заметила?
- Дело техники, - я снова усмехнулась, - у каждой женщиныесть свои маленькие секреты!
- Но ведь подпись нотариально заверена! - продолжала вдова.
- Нотариус - мой хороший знакомый, - объяснила я, - чего онтолько не заверял на своем веку! Когда дело касается одиноких старушек, на чьиквартиры находятся покупатели, начинаются такие дела.., так что заверить этуподпись - для него милое дело, просто как таблица умножения!
- Я вас недооценивала! - заявила Караваева с несомненнымуважением и тут же хищно улыбнулась:
- Значит, кинули Лизку.., это приятно!
- Давайте перейдем к самой приятной части нашей встречи, -заявила я, - передайте мне ваш чемоданчик! Вы ознакомились с документами, яхочу посмотреть на деньги!
- Пожалуйста, - Римма огляделась по сторонам и передала мнепод столом свой кейс.
Я расстегнула замки и приоткрыла чемоданчик.
Его аккуратно заполняли ровные пачки зеленоватых купюр.
Я запустила руку в глубину кейса и вытащила снизу однупачку. Во всяком случае, это была не "кукла", вся пачка состояла изодинаковых приятно шуршащих банкнот одного достоинства. Я вытащила бумажку изсамой середины и ощупала пальцами поверхность вокруг портрета - в свое времяГенка учил меня определять подлинность баксов по шероховатости этой зоны.
Насколько я могла судить, деньги были настоящие.
- Что вы машете деньгами, - прошипела Караваева,перегнувшись через стол, - люди увидят!
- Да кто тут увидит-то! - дурашливо возразила я, оглядевшисьпо сторонам. - Все заняты собственными делами!
В нашу сторону действительно не смотрел никто из посетителейкафе.
Зато на меня смотрела Лиза, торопливо протирая носовымплатком свои темные очки.
Это был условный сигнал, означавший, что произошло то, чегоя дожидалась, мило болтая с мадам Караваевой.
Наступил "момент истины".
* * *
Двадцатью минутами раньше на столе у дежурного в Генеральномконсульстве Германии зазвонил телефон.
- Здесь Вайсман, - ответил по немецкой традициидисциплинированный молодой баварец.
В трубке зазвучал взволнованный женский голос.
Гельмут Вайсман довольно хорошо понимал по-русски, еслисобеседник говорил медленно и четко, но эту сбивчивую, торопливую речь он понялс большим трудом, и только после того, как неизвестная женщина повторила всетретий раз, до него дошел ужасный смысл ее сообщения.
Женщина утверждала, что в переулке возле здания Генеральногоконсульства остановился черный "Мерседес", номер такой-то, и что внем находится огромное количество пластиковой взрывчатки и знаменитыймеждународный террорист Карлос Самомучос, скрывающийся в данный момент подукраинской фамилией Глухаренко.
- Назовите свое имя, фрау.., фройлен... - потребовал геррВайсман, но неизвестная уже отсоединилась, и в трубке послышались короткиесигналы отбоя.
Вайсман ненадолго задумался.
С одной стороны, анонимный звонок не заслуживал полногодоверия. Это могла быть просто провокация. Чья провокация и какова ее цель -неясно, но такой вариант нельзя исключать.
С другой стороны, если неизвестная сообщила правду, тонеобходимо немедленно принять меры, иначе последствия могут быть самыми ужаснымии ответственность за эти последствия ляжет именно на него, Гельмута Вайсмана, всамом начале погубив его блестящую карьеру.
Не говоря уже о том, что в результате взрыва Вайсман можетпогибнуть, что тоже негативно скажется на его карьере.
Первым делом Вайсман включил на своем персональном монитореизображение от видеокамеры, установленной на стене консульства в том самомпереулке, о котором говорила неизвестная.
На экране был отчетливо виден черный "Мерседес", аувеличив изображение, Вайсман сумел различить его государственные номера,полностью соответствовавшие названным женщиной.
Дольше ждать было опасно, и Вайсман сообщил о звонкеначальнику службы безопасности.
Начальник службы безопасности майор Кригер не умелколебаться. Он знал о разгуле международного терроризма, но самое главное - онзнал инструкцию, которая предусматривала абсолютно любую ситуацию.
Как всегда и везде, майор Кригер поступил по инструкции.
Он связался с соответствующим отделом городского Управлениявнутренних дел и сообщил, что, согласно полученной им информации,международными террористами готовится теракт, направленный противроссийско-германских дружественных отношений, и подробно рассказал о черном"Мерседесе", пластиковой взрывчатке и знаменитом террористе Глухаренко.
Не назвал майор только источник своей информации, посколькутак повелевала инструкция.
Десять минут спустя в переулке возле консульства появилисьдва невзрачных автомобиля с тонированными стеклами.
Дверцы их распахнулись, из машин высыпала толпа бравых ребятв камуфляже. Как стая волков набрасывается на захромавшего оленя, спецназовцыналетели на черный "Мерседес" и выволокли из него вялосопротивляющегося директора фонда "Чарити".
Тот пытался оправдываться и доказывать, что он вполнезаконопослушный обыватель, но когда в его внутреннем кармане нашли паспорт нафамилию Глухаренко, значившуюся в сегодняшней ориентировке, а в заднем карманебрюк обнаружили пистолет бельгийского производства, всякие сомнения у командираопергруппы пропали, и он уже представил себе приятную процедуру присвоенияочередного звания за успешно проведенную операцию по задержанию крупногомеждународного террориста.
- Твой? - спросил он Глухаренко, ткнув ему под нос паспорт.
Тот удивился, чем не нравится спецназовцам самый обыкновенныйроссийский документ, и кивнул:
- Мой.
Тем самым он подписал свой собственный приговор.
Глухаренко как следует накостыляли в профилактических целях,надели на него наручники и втолкнули в один из невзрачных автомобилейопергруппы. Прибывшие вместе со спецназом работники технической службы занялисьосмотром "Мерседеса".
