Дверь открывается, но входит не горничная с моим платье, как я ожидала, а императрица-мать.
— Доброе утро, ваше величество.
— Шелли, ну же, порадуйте меня!
— Ваше величество?
— Шелли, скажите, что Риман сделал вам предложение!
Я оглядываю комнату. Ленты все ещё висят, а от свечей остались огарки.
— Ваше величество, это вы…?
— Я посоветовала ему быть решительнее. Что же, имперского принца я тебе, извини, не отдам. Я долго думала и решила, что он мне даже нравится, милый мальчик, не амбициозный, поможет Риману открыть школы магии… Шелли, не мучайте меня, скажите, что вы станете моей невесткой!
Императрица-мать требовательно смотрит на меня.
— Да, я согласилась.
Не могла не согласиться…
— Ох, Шелли! — императрица-мать налетает на меня как ураган, звонко чмокает в щёку и возмущается. — Где горничные? Почему мы должны ждать. У нас столько дел!
— Ваше величество?
Императрица-мать достаёт из сумочки фигурный ключ и подбрасывает на ладони:
— Вчера у Римана забрала.
— Могу я узнать, что это?
— Ключ от сокровищницы, — легко отвечает императрица. — Пойдём. Ах, да, сперва дождёмся ваше платье.
— Но…
— Никаких «но». Шелли, неужели вам действительно не нравятся ювелирные украшения?
— Если украшение дорогое, то о нём невольно беспокоишься, и портится всё удовольствие, а дешёвка и есть дешёвка.
Императрица-мать выразительно морщится:
— Шелли, вы хотите убедить меня, что вас совершенно не любопытно побывать в сокровищнице? А уж перенесёте вы все сундуки в свои покои или часть оставите не так уж и важно, — и улыбка тигриная.
Я про себя вздыхаю. Опять проверка? Я допускаю, что императрица-мать вполне искренне предлагает мне украшения, но одновременно она будет оценивать мою реакцию. Уже оценивает. Обижаться на это глупо. С тем же успехом можно обидеться на солнце за то, что летом оно светит слишком жарко. Это часть её натуры.
Уверена, Риман тоже постоянно меня оценивает, бессознательно.
Горничная приносит несколько нарядов, и я выбираю муслиновое платье цвета кофе с молоком. Золотая вышивка добавляет роскоши, но в то же время платье не выглядит помпезным, в отличии от вчерашнего.
Императрица-мать ждёт, и не похоже, что её это хоть сколько-нибудь напрягает. Пока я одеваюсь, она играет с птенцом, пытается предложить семечки, но цыплёнок упрямится. В пособии сказано, что до месяца ему можно давать твёрдую пищу один раз в день, а в остальное время подпитывать магией. Недели через две птенчик подрастёт и сам научится собирать магию в окружающем пространстве.
— Ваше величество, я готова.
— Шелли, что же вы как неродная? Наедине зовите меня «мама». Кстати, Шелли, помогите мне пожалуйста, придумать имя вашей будущей сестрёнке. Имя — это очень важно!
— Мама, вы ещё не вышли замуж.
— Полагаю, Риман официально объявит о моей помолвке с имперским принцам на праздновании вашей с ним помолвки. Эта череда праздников — такая нагрузка на казну.
— Это временно. Риман умеет создавать богатство, — иначе и не скажешь. Ведь сумел же открыть свою судовую компанию, разбогатеть. Да, не без начальной помощи дашальцев, но их участие ни капли не умаляет его достижений.
Я уступаю напору императрицы-матери, и вместе мы спускаемся в сокровищницу. Императрица-мать полна энтузиазма, и я начинаю подозревать, что ещё одна из причин, почему она ведёт меня к сундукам с золотом и бриллиантам — это её подспудное желание ощутить себя возродившейся королевой, теперь уже императрицей. Её пальцы перебегают с шкатулки на шкатулку.
В сокровищнице не оказалось никаких золотых гор. Едва тяжёлая дверь отошла в сторону и на потолке вспыхнули магические светильники, я увидела лишь ряды пронумерованных сундуков, стеллажи с ларцами и шкатулками, шкафы, в одном из которых, наверное, хранится коронационное платье великой королевы Тарины.
На украшения я смотрю равнодушно.
Точнее, я искренне восхищаюсь роскошью и изяществом работы, но примерить, а тем более забрать себе не тянет.
— Шелли, мне кажется, вы так увлеклись учёбой, что утратили умение наслаждаться приятными вещами.
— Я так не думаю.
Просто предпочитаю наслаждаться Риманом…
Открыв очередной шкаф, я натыкаюсь на собрание книг. Первый же фолиант, который я вытаскиваю — это сборник боевых заклинаний. Я перелистываю на первую страницу и погружаюсь в текст.
Сокровищница воистину полна сокровищ!
А можно я перекопирую все книги в свой ноутбук?
Я проглатываю страницу за страницей.
В какой-то момент на краю сознания начинают бубнить. Я слегка раздражённо дёргаю плечом. Если там не прекратят, может, опробовать одно из новых заклинаний? Только какое? Они все такие интересные…
— Сынок, она уже два часа так сидит, и даже бросила в меня серёжками, которые я пыталась предложить ей примерить.
— Мама, зачем вы сорвали обед? Я хотел провести время с вами и с Шелли.
— Риман…
Жёсткий шкаф исчезает, я ощущаю на спине тёплую ладонь. Я перелистываю следующую страницу:
— Котик, тут ещё одна глава, и всё. Хорошо?
— Муррр.
Эпилог
Я стою с кистью и направляю магию через кисточку в краску и на полотно.
Мне нравится рисовать, а уж совмещать приятное с полезным сама Система велела. Я почти не задумываюсь, кисть движется сама по себе, и линии сливаются в очертания танцующей пары. Он и она кружат в бальном зале, и никто из тысяч зрителей не смеет присоединиться к танцу.
В левой части картины вырисовывается возвышение. Троны императора и императрицы пусты, ведь мы танцуем. На высоте, над залом, остаётся величественная императрица-мать. Её поза преисполнена величия, но в уголках губ скрывается совсем не императорская, а тёплая материнская улыбка. Императрица-мать не одна, за её троном стоит её муж, принц-консорт. Брак, начавшийся, как политический союз, стал тихой семейной гаванью. Между императрицей-матерью и её консортом, возможно, нет жгучей страсти, зато есть взаимоуважение, тепло и трогательная забота друг о друге. А любовь? Мне кажется, она уже расцвела между ними, иначе почему на картине принц-консорт не следит за нашим с Риманом танцем, а с нежностью смотрит на супругу?
