– Отправить мне деньги на билет? Сложно? – останавливаюсь, сжимая пальцы до боли в суставах. – Просто сделай, как я прошу!
– Ты ув...
– Да, я уверена! Просто отправь мне эти чертовы деньги! – рычу и сбрасываю вызов, уже через считаные минуты получая перевод на карту. Благо, банкомат в соседнем с нашим домом магазинчике.
Леша все это время топчется в аэропорту со мной как личный телохранитель и психолог, то и дело пытаясь успокоить и переубедить. Но тщетно. И, на счастье, рейс до Москвы улетает в ближайшие полчаса. Словно сама судьба уводит меня как можно быстрее от Сокольского. Словно кто-то там сверху чувствует, что одна неверная мысль, один шаг в сторону – и я передумаю.
А этого делать нельзя. И лучше Илья будет ненавидеть меня сейчас за уход, чем я буду корить себя всю жизнь за свою слабость.
Как оказываюсь в салоне самолета, тоже помню смутно. Но зато четыре часа полета – как глотала слезы и шмыгала носом – не забуду никогда. Распадаясь на мелкие кусочки. На атомы. С каждой милей отдаляясь все дальше и дальше от места, где хоть и жалкие пару дней, но была по-настоящему счастлива. Где по-настоящему любила и была любима.
Перед самым взлетом, мобильный ловит очередной звонок от Ильи и еще один от Инны. Оба: брат и сестра - наперебой пытаются дозвониться, но я просто отключаю гаджет, чтобы не разрывать себе сердце еще больше.
Смотрю на проплывающий под облаками океан и последний раз впитываю его невероятную лазурь. А в голове такими яркими, радостными и четкими картинками проносились наши выходные. Словно вкручивая нож в сердце все сильнее и сильнее, ввинчивания по самую рукоятку, мозг напоминал о том, какая она была эта неделя: яркая, насыщенная, эмоциональная и… нежная. Прокручивала в голове наши ссоры, скандалы, пикировки, поцелуи, смех, слезы и… многое другое. Словно за семь каких-то ничтожно коротких дней пронеслась другая жизнь.
Но так будет лучше. Для Ильи будет лучше.
Способность поставить интересы второй половинки выше своих.
И я поставила. И не буду жалеть. Единственное, на что надеюсь, что Илья поймет и примет мое решение. А самое главное, что он не будет искать встречи.
Никогда.
Глава 46.2 Илья
Разругались в пух и прах. Кажется, орали мы с матерью друг на друга так, что сорвал голос, а уходил я из гостиной так быстро, словно пятки горели.
Хватит этого фарса. Хватит игр. Устал. Заберу Настю, и мы уедем. Только вдвоем. Домой. И мне совершенно плевать на фирму отца и на их с матерью принципы. По большей части матери. Столько грязи я не слышал из ее уст никогда. Словно плотину прорвало. А главное, ты слушаешь и не понимаешь, чем твоя любимая женщина заслужила такие слова? Тем, что из простых смертных? Не богата? Умна и не строит из себя охотницу за выгодной партией?
Господи, ощущение, будто мать живет где-то в каменном веке!
И права была Настя, когда сказала ей, что она своими же руками разрушает все, что так тщательно мы с Инной строили.
Далекие десять лет назад чуть не развела по разным сторонам сестру с мужем, а теперь под удар попали мы с Настей. Но, в конце концов, это ее право – дуться.
Внутри все кипело и клокотало от злости и чувства несправедливости, пока летел по коридору в нашу спальню. Хотелось со всей дури припечатать кулаком по этим сверкающим чистотой и дороговизной стенам.
Опостылело. Надоело!
– Настя, мы уе… – говорю, открывая дверь в спальню, и тут же замираю на пороге, остро ощущая, что что-то не так. Секунда. Две. Три – и в голове проясняется. Вещи. Они раскиданы по всей комнате. Ее вещи.
– Настя!
Как сумасшедший, несусь по всей комнате – Загорской нет. Гостиная, ванная, балкон – пусто.
Нет ее!
А потом на глаза попадется чек. Тот самый, что был выписан на ее имя. И кольцо с запиской, прочитав которую, я понял, что мой мир пошатнулся первый раз.
Черт бы тебя побрал, Настя! Что ты творишь?!
Никогда не знал, что так может колотить изнутри и так может болеть сердце. Никогда в жизни у меня не тряслись руки так, как в этот раз, пока я несся в сторону аэропорта, запредельно превышая скорости и то и дело раз за разом набирая ее номер. Вылетал на встречную, нарушая все возможные правила и топил так, что дух вышибало от скоростей.
Кто?! Кто ее увез?! А главное, деньги. Где она взяла деньги на билет обратно? Раз оставила все, что я ей купил и даже тот гребаный чек, который заслужила по праву, оставила мне!
– Настя, твою мать! – отшвыриваю мобильный, когда в очередной раз мне отвечает автоответчик, сильнее сжимаю руль и вжимаю до предела педаль газа.
Дорога проносится как одна сплошная картинка. Полчаса за десять минут. Рекорд. Но лучше бы его не было в моей жизни, потому что чем дальше, тем накрывает все сильнее.
Бросаю машину на парковке и, как безумец, несусь по зданию аэропорта. Высматриваю в толпе свою Настю. А вокруг люди, люди, люди – сотни лиц, и ни одного похожего! Ни одного, сука!
Паника. Все сильнее накрывает паника, и хочется заорать от того, что ее нет. Нигде нет!
А когда бросаю взгляд на табло, понимаю что опоздал. Оборачиваюсь к окнам, что выходят на взлетную полосу и вижу, как буквально у меня на глазах самолет до столицы, в котором летит она, взлетает.
Телефон отключен. Ответа нет.
– Что ты творишь, Загорская?! – вцепляюсь руками в волосы, которые готов рвать от безысходности и рычу, сжимая челюсти.
Я же просил! Просто просил подождать! Уверял, что решу сам. Но у нее всегда и на все было свое мнение. Самостоятельная. Самостоятельная и глупая Настя, которая из-за надуманного самопожертвования решила разнести “нас” в клочья.
Больно. С...а. Почему же так больно?!
Глава 47. Илья
Не представляю, где я беру в себе сил, чтобы вернуться на виллу. Игнорирую напрочь попытки отца поговорить и, быстро упаковав вещи, в тот же день, следующим рейсом лечу в Москву. Все четыре часа гипнотизирую взглядом мобильный, будто вот-вот случится чудо, и, несмотря на “авиарежим”, гаджет оживет. Я отвечу и услышу любимый голос любимой женщины, которая признает, что сглупила и скажет, что ждет меня.
Но нет. Такое бывает только в сказках.
А вернувшись в город и первым делом из аэропорта заехав на работу, узнаю, что Загорская уволилась. Буквально пару часов назад забрала документы и вещи.
Моя приемная пуста. На ее присутствие ни намека. А кабинет встречает гнетущей, давящей тишиной.
Я думал, больно было, когда смотрел вслед самолету.
