— Она уже на небесах, Ханна, — глотая слезы,промолвила Сара. — Видишь, как она улыбается? Это ангелы божий встречаютее у врат и говорят с нею. Твоя мама — в раю. — «Как и моималютки», — добавила она мысленно. — Мне очень жаль… — печальносказала Сара, обращаясь к Сету. Ей действительно было очень жаль эту женщину,которую она почти не знала. Марта никогда больше не приласкает свою дочь. Неувидит ее взрослой. Никогда больше не вернется в Огайо.
— Мама… умерла? — Глазенки у Ханны сталибольшими-большими, и в них задрожали крупные слезы. Еще несколько мгновений онасмотрела то на Сару, то на отца, а потом вдруг зарыдала, горько и безутешно.
— Надо сообщить капитану, — негромко проговорилаСара, прижимая голову девочки к груди. — Ступайте, Сет, скажите ему, а яодену Ханну и выведу ее на палубу. Там ей сразу станет легче.
Так оно и оказалось. В конце концов Сара увела Ханну в своюкаюту и уложила спать, а сама пошла к Сету. Он сказал ей, что капитан предложилперенести тело в его каюту, которая была достаточно большой, чтобы там можнобыло обмыть и одеть покойницу подобающим образом-. Похороны, по морскомуобычаю, должны были состояться завтра в полдень, и Сара понимала почему, но Сети слышать об этом не хотел. Мысль о том, что Марту зашьют в мешок и бросят вморе, представлялась ему кощунственной. К тому же только он один знал, каксильно его жена тосковала по их ферме в Огайо, и он хотел похоронить ее там. НоСара понимала, что они вряд ли довезут тело до Бостона.
Тем не менее она снова пошла с ним к капитану, и Маккормикбез обиняков объяснил им, что выбора у них нет.
— На судне нет ледника, — сказал он, — такчто тело хранить негде. К тому же мертвец на корабле — плохая примета. Нампридется похоронить ее в море.
Сара посмотрела на капитана, и он чуть заметно кивнул. Втом, что случилось, для него не было ничего неожиданного или нового. Редкийрейс обходился без того, чтобы не погиб никто из команды или из пассажиров.Кто-то умирал от болезни, кто-то погибал в результате несчастного случая,кого-то смывало за борт штормовой волной. Да мало ли что могло произойти втаком долгом и трудном путешествии! Всего несколько дней назад Маккормикпотерял двух матросов, которых унесло в море; их оплакивали, но никто не виделв этом ничего исключительного, из ряда вон выходящего. Каждый мореход знал, чторазбушевавшаяся стихия может поглотить его в любой момент. Именно поэтому никтоне стал устраивать погибшим пышных поминок. Ввиду отсутствия тел капитанограничился тем, что прочел за ужином заупокойную молитву, выдал экипажудополнительную порцию рома да опечатал личные вещи умерших для передачиродственникам, если таковые отыщутся.
В тот же день двое моряков перенесли тело Марты вкапитанскую каюту и, после того как Сара сделала все необходимое, завернули егов кусок просмоленной парусины, который они принесли специально для этой цели.Внутрь этого импровизированного савана они положили груз — несколько звеньевстарой якорной цепи, — после чего один из матросов в несколько стежковприхватил парусину крепкой суровой ниткой.
На следующие сутки, ровно в полдень, завернутое в парусинутело вынесли из капитанской каюты и положили на широкую, длинную доску, одинконец которой свешивался за борт. Маккормик прочел над Мартой короткую молитву,после чего обряд похорон продолжил священник-миссионер. Он пропел несколькопсалмов и произнес прочувствованную речь о почившей Марте Джордан, хотя и он, ивсе присутствующие едва знали ее. Когда служба была закончена, четверо матросовприподняли один конец доски, и закутанное в парусину тело соскользнуло за борт.Должно быть, якорная цепь была слишком тяжелой для хрупкой Марты Джордан,поскольку горестный груз сразу же исчез в волнах.
За все время церемонии Ханна ни разу не всхлипнула, но, лишьтолько тело ее матери ударилось о воду, она зарыдала и никак не моглауспокоиться. Она продолжала горько плакать и в каюте, куда Сара увела девочку,и только к вечеру немного успокоилась и уснула. Сет, который пришел за ней,тоже выглядел так, словно он проплакал несколько часов подряд, и Саре пришлосьутешать и его. Для нее прошедший день был далеко не самым легким, однако оначувствовала, что должна что-то сделать для этого несчастного человека. Впрочем,в глубине души она была убеждена, что ничто не подействует на него и Ханнублаготворнее, чем их возвращение домой.
Между тем они находились в пути уже пять с половиной недель,и Сара надеялась, что самое большее через десять дней берега Нового Света ужепокажутся на горизонте.
— Если хотите, можете поехать с нами в Огайо, —смущенно предложил Сет, и Сара почувствовала, что по-настоящему тронутаприглашением. Она успела привыкнуть к Сету и к Марте, а в особенности к Ханне.
— Мне будет трудно одному с Ханной, — пояснил Сет.Сара могла его понять. На его месте она тоже не решилась бы совершить еще однопутешествие через Атлантику, чтобы отвезти девочку к английским родственникамМарты.
— Спасибо, Сет, но я хотела бы обосноваться вМассачусетсе, — ответила она, улыбнувшись Сету. — Лучше вы приезжайтепогостить ко мне на ферму… Когда у меня будет ферма.
Может, еще и не будет, подумала она. Кто знает, какие вАмерике цены на землю и на драгоценности? Если ей удастся выручить хорошиеденьги за те вещи, которые по-прежнему лежали зашитыми в подкладке плаща, тогдавсе будет в порядке. Если же нет… Что ж, она что-нибудь придумает, трудностейона не боится.
— В Огайо земли больше, и стоит она дешевле, — снадеждой сказал Сет, но от Левитта Сара знала, что жизнь в Огайо намноготяжелее, дай индейцы совсем не Такие мирные, как в окрестностях Бостона.
— Что ж, тогда хотя бы приезжайте погостить, — совздохом сказал он. Сет понял, что Сара приняла решение и не намерена от негоотступать.
— Спасибо, Сет. Конечно, я приеду проведать вас иХанну, — задумчиво отозвалась Сара и предложила присмотреть за Ханной этойночью, но Сет решил, что девочке лучше остаться в своей каюте. Он бережноподнял спящую девочку и перенес к себе в каюту.
Но на протяжении всей следующей недели Ханна не отходила отСары буквально ни на шаг, и Сара чувствовала, что ее сердце готово вот-вотразорваться. Девочка очень скучала по Матери, дай выражение лица Сета с каждымднем становилось все более угрюмым и растерянным, и на нем все четче проступалоотчаяние. В конце седьмой недели он снова пришел к Саре, чтобы еще разпоговорить серьезно. Ханна спала в своей каюте, и им никто не мог помешать.Впрочем, Сара знала, что бедная сиротка так тянется к ней.
— Я не знаю, что вы обо всем этом скажете, —сказал Сет, с беспокойством оглядывая тесную каюту" хотя он не один раззаходил к Саре. — Может быть, вам это покажется неприличным, но я многодумал об этом…
— О чем? — удивилась Сара, поправляя синий халат,который она накинула поверх ночной рубашки, но Сет неожиданно покраснел и сталмямлить что-то невразумительное. Смысл его слов Сара никак не могла понять, ноона вдруг почувствовала, зачем он пришел и что он хочет ей предложить. Онадолжна была его остановить, но не знала, как это сделать.
