I
«Вашингтон пост», 12 апреля 1964 года
«Ланкастер и Рокфеллер вступают в противоборство.
Сезон предвыборных собраний избирателей почти в разгаре. Обе партии демонстрируют уверенность в поиске непобедимых кандидатов в президенты.
Убийство Джона Ф. Кеннеди дало республиканцам шанс выхватить зубами победу у тех, кто обещал стать демократической династией. После смерти Кеннеди и после того, как Линдон Джонсон был принят как преемник президента, республиканцы стремятся заполучить сильного кандидата, чье мировоззрение будет поддержано и принято большинством американцев.
Таким кандидатом должен стать либо Нельсон Рокфеллер, губернатор штата Нью-Йорк, влиятельный республиканец, остававшийся стойким членом партии на протяжении многих лет, либо Барри Голдуотер, ультраконсервативный сенатор от Аризоны, чья популярность среди республиканцев сильно возросла за последние несколько сезонов.
Единственной помехой на пути Рокфеллера, победившего на важных выборах в Нью-Гемпшире в марте, был его развод в 1962 году с первой женой и новая женитьба на бывшей «Счастливой» Мерфи. Но Рокфеллер рвется вперед несмотря на преграду, уверенный, что его центристские взгляды и обширный опыт управления дадут ему возможность обойти Голдуотера этим летом и кандидата от демократов в ноябре.
Важная информация получена демократами оттуда, откуда ее никто не ожидал. Хэйдон Ланкастер, сенатор от штата Нью-Йорк с 1959 года и популярный национальный деятель еще с тех пор, когда он занимал официальную должность в администрации Эйзенхауэра, выиграл пять из семи туров выборов, одержав полезную для себя победу над другими кандидатами, своими оппонентами: Джонсоном, Хубертом Хамфри и Робертом Кеннеди.
Ланкастер, всеми уважаемый сенатор и автор нескольких значительных законопроектов в области внутренней и внешней политики, отличается некоторой политической странностью. Хотя он и являлся просвещенным либеральным демократом, когда дело касалось внутренней политики (он выступал с красноречивыми Доводами в оправдание билля о гражданских правах Кеннеди в Сенате в тот день, когда Кеннеди был застрелен в Далласе), он тем не менее не боялся отделить себя от антикоммунистической линии партии во внешней политике. Кроме того, он часто выступал с критикой интервенции во Вьетнаме.
Ланкастер не уклоняется от публичного выражения восхищения тем, что Дуайт Эйзенхауэр вмешивается во внешнюю политику, и из-за этого он находится в натянутых отношениях с обеими партиями. Центристские демократы подозревают его в том, что он республиканец, надевший на себя демократическую маску, в то время как сторонники жесткого курса из обеих партий видят в нем доброжелателя коммунистов. Несколько консервативных критиков предсказывали, что Ланкастер не сможет работать как президент ни с Конгрессом, ни с Пентагоном, потому что имеет с ними противоположные точки зрения по главным вопросам, например в отношении Вьетнама.
Те же, кто поддерживают Ланкастера, видят в нем достойную замену убитому Кеннеди. Как и Кеннеди, Ланкастер молод, красив, привлекателен и, кроме того, красноречивый оратор. Как и Кеннеди, он герой войны, хотя его Медаль Чести, полученная за немыслимую храбрость, проявленную в Корее, затмевает подвиги Кеннеди на его ПТ 109 во время второй мировой войны. Как и Кеннеди, Ланкастер вырос в богатой и влиятельной семье, хотя республиканцев Ланкастеров, уже давно обладавших большими деньгами, вряд ли можно сравнить с самостоятельно сколотившим свое состояние ирландским кланом политиков Кеннеди.
Интересно, что слабое место Ланкастера то же, что и у Рокфеллера: он разведен и у него есть вторая жена, бывшая миссис Уинтроп Бонд IV. Если бы общество стало на защиту его раннего брака с Дианой Столворт, то, вполне возможно, что развод Ланкастера подпортил бы его отношения с избирателями. Но первоначально по этому поводу существовали разноречивые сведения. Миссис Бесс Ланкастер была привлекательным и красноречивым компаньоном своего мужа. Обозреватели думают, что после выборов Кеннеди, первого президента-католика, взгляды публики стали более свободными. В ноябре у американцев не будет споров по поводу того, что выбирать предстоит между разведенным Рокфеллером и разведенным Ланкастером.
Битва обещает быть ожесточенной и интересной. Или Рокфеллер, или Голдуотер, оба они принадлежат к сильным организациям, выступят против молодого государственного деятеля Ланкастера, героя войны. Его особенная политическая позиция, не совпадающая с позициями всех остальных политиков, и брачные истории, казалось, только увеличили его популярность. Республиканцы чувствуют, что их шанс вырвать Белый дом из рук демократов появился раньше, чем они ожидали. Но Ланкастер, который с налета смог завоевать популярность у остальной части избирателей и стать по крайней мере равным Джону Ф. Кеннеди, если не превзойти его, может с такой же быстротой войти в список самых страшных врагов республиканцев, с которыми им удавалось встречаться за последние годы.
Разве только что-нибудь случится в ближайшее время, что запятнает светящийся ореол славы Ланкастера».
II
МУЗЕЙ СОВРЕМЕННОГО ИСКУССТВА С ГОРДОСТЬЮ ОБЪЯВЛЯЕТ ОБ ОТКРЫТИИ ВЫСТАВКИ ФОТОГРАФИЙ ЛАУРЫ БЛЭЙК «ЯЩИК ПАНДОРЫ».
15 апреля – 1 июля 1964 года
– Ку-ку! Я тебя вижу.
Она стояла в дверях. На нее падал свет из холла, создавая светящийся ореол вокруг ее стройного тела. Ее образ был золотым и теплым, а темный силуэт ее лица только придавал очарование создавшейся картине.
Мальчик захихикал и зашевелился под своим одеялом. Он чувствовал, что на ее лице сияла улыбка, когда она направилась туда, где он прятался. Ее веселье, казалось, распространилось и передалось ему через комнату, и, несмотря на то расстояние, которое было между ними, он почувствовал ее тепло и ласку.
За дверью, с внешней стороны, к стене был прикреплен плакат, который как-то обновил их дом. Он знал, что этот плакат означает что-то очень важное для его матери, потому что она водила его в музей и показывала три большие комнаты, наполненные фотографиями, сделанными ею. Сами фотографии были для него как старые друзья, потому что он жил с ними почти столько времени, сколько помнил себя. Но те работы, что висели в музее, были увеличены до огромных размеров. В безмолвной пустынной галерее они немного пугали его.
