Алексей Михайлович возглавлял флот во время знаменитого Ледового перехода, но, приведя флот в Кронштадт и Петроград, Алексей Михайлович недолго остается во главе его. В конце мая его вызывают в Москву и уже 27 мая арестовывают там, чуть ли не в кабинете Л. Д. Троцкого. Комиссар флота Е.С. Блохин тогда же был отстранен от занимаемой должности, а А. М. Щастного предали суду и 22 июня расстреляли.
Исследователи отмечают неконкретность обвинения, сопряженную с крайне решительными требованиями осудить вчерашнего командующего флотом со стороны Л. Д. Троцкого, которые были поддержаны В. И. Лениным и Я. М. Свердловым[651]. Существует даже детективная версия, согласно которой А. М. Щастный был близок к разоблачению большевиков как германских агентов, собирающихся уничтожить Балтийский флот в угоду немцам, за что и был казнен[652]. Нам представляется ключевым обвинение А. М. Щастного в том, что он является фактическим лидером того движения, которое выразилось в вынесении резолюции матросов и офицеров Минной дивизии Балтийского флота 11 мая с требованием распустить Петроградскую коммуну и вручить власть в городе «Морской Диктатуре Балтийского флота»[653] и лично А. М. Щастному[654]. На следующий день на митинге в здании Морского корпуса лидеры Минной дивизии лейтенант Г. Н. Лисаневич и матрос Ф. У. Засимук смогли одержать верх над представителями властей Ф. Ф. Раскольниковым и А. В. Луначарским, добившись того, что матросы отказались выдавать своих вожаков суду. При этом А. М. Щастный отказался выполнить приказ Л. Д. Троцкого об аресте Г. Н. Лисаневича и Ф.У. Засимука, что стало ярким свидетельством неблагонадежности командующего Балтийским флотом. Следует учитывать, что волнения в Минной дивизии были спровоцированы разглашением А. М. Щастным приказа МГШ о подготовке кораблей Балтийского флота к взрыву в случае захвата Петрограда немцами. Особенно настойчиво при этом муссировался тот факт, что правительство пообещало щедрое денежное вознаграждение матросам, которые должны будут подготовить корабли к взрыву[655]. Это обещание трактовалось как оскорбительное для моряков и свидетельствующее о наличии «немецкого золота» у большевиков. Однако такое обещание было более чем понятно в связи с требованием повысить жалование, которое выдвигали матросы весной – летом 1917 г., и на фоне острого интереса матросской массы к проблемам материального обеспечения в этот период. Примеры требований о повышении жалованья, о выдаче дополнительного обмундирования и т. п., выдвигавшихся в то время, многочисленны. Особых надежд на сознательность и организованность оставшихся на кораблях моряков правительство справедливо не питало. Правда, существовало противоположное настроение – 19 декабря 1917 г. Верховная морская коллегия упразднила выдачу денежных наград[656]. Сделано это было по этическим соображениям, поскольку выдача наград деньгами считалась тогда унизительной для сознательного революционера.
Л. Д. Троцкий в обвинительной речи на процессе А. М. Щастного говорил: «Авангард заговора – офицерство минной дивизии – открыто выдвинуло лозунг “диктатура флота”»[657]. Это обвинение имело под собой серьезную почву. Не говоря уже о лозунге «морской диктатуры Балтийского флота», прозвучавшем в мае 1918 г. в Петрограде, 1 мая 1918 г. в Баку была установлена «диктатура Центрокаспия» («диктатура Центрального комитета Каспийской военной флотилии и Временного исполнительного комитета Совета»), которая послужила переходным этапом от Советской власти к английской оккупации. Так что политические претензии флота не были пустым звуком. Нашли свое место в обвинениях против командующего Балтфлотом и сведения о его контактах с английским морским атташе в России Ф.-Н.-А. Кроми, который погиб 31 августа 1918 г. при штурме английского посольства чекистами после раскрытия «Заговора послов» в Петрограде. Достоверность обвинению придавало еще и то, что 30 мая был вынесен протест совета флагманов Балтийского флота против ареста А. М. Щастного. Высшее профессиональное руководство флота высказало позицию, шедшую вразрез с действиями Советской власти, но при этом совпадавшую с позицией части рядовых матросов, что делало эту демонстрацию еще опаснее. Назначенные на место Е. С. Блохина комиссарами Балтфлота И. П. Флеровский и С. Е. Сакс 3 июня просили Л. Д. Троцкого не наказывать своего предшественника, находя его «политически безвредным»[658].
Еще 25 апреля Совет комиссаров Петроградской трудовой коммуны заявил о необходимости «во что бы то ни стало удержать форт Ино», требование о сдаче которого предъявили белые финны, поддержанные немцами. А. М. Щастный полностью одобрил это решение. Американский историк А. Рабинович оценивал события так: «Если в Петрограде советское руководство (не говоря уже о Щастном и его коллегах из командования Балтийского флота) было решительно настроено защищать форт Ино, даже ценой разрыва Брестского договора, в Москве Ленин и Троцкий смотрели на ситуацию по-другому […] Учитывая, что формирование Красной армии находилось пока на очень ранней стадии, Ленин и Троцкий, по-видимому, понимали, что для продления хрупкого мира с Германией без новых уступок не обойтись. И их, скорее всего, совершенно не устраивало, чтобы ситуация, сложившаяся вокруг форта Ино, привела к возобновлению полномасштабной войны. Эта разница во взглядах руководства в Петрограде и Москве остро проявилась во время напряженных переговоров, состоявшихся между Щастным, Троцким и Высшим военным советом в Москве 25 апреля»[659]. Выступая на заседании проходившего в эти дни Третьего съезда Балтийского флота, А. М. Щастный призвал к возобновлению войны с Германией, что встретило полную поддержку делегатов[660]. Таким образом, А. М. Щастный выступил уже на поле внешней политики, что было явным вмешательством в дела высшей власти.
