Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
После того как нас свели на берег, мы отправились встретиться с королем, которого привели к реке из шатра, где он содержался. Добрых двадцать тысяч сарацин с саблями в руках следовали за ним по пятам. На реке прямо перед королем стояла генуэзская галера, на борту которой, казалось, был только один человек. Едва только увидев на берегу реки короля, он свистнул. Из трюма галеры высыпали восемьдесят арбалетчиков, все в полном вооружении, с натянутыми арбалетами, и в мгновение ока в желобках появились стрелы. При виде их сарацины кинулись бежать, как стадо овец, и при короле осталось не больше двух или трех человек.
С галеры на берег был спущен трап, чтобы его величество мог подняться на борт. С ним оказались его брат граф д’Анжу, Жоффруа де Саржине, Филипп де Немур, Анри дю Мец, маршал Франции, и я. Граф де Пуатье оставался в заключении, пока король не выплатил сарацинам двести тысяч ливров выкупа.
Подготовка к выплате выкупа сарацинам началась в субботу утром. Чтобы сосчитать монеты, которые отмерялись по весу, потребовался весь этот день и следующий до вечера, и на каждую чашку весов ложилось до десяти тысяч ливров. Примерно к шести часам вечера воскресенья люди короля, которые взвешивали монеты, послали сказать ему, что до окончательной суммы не хватает добрых тридцати тысяч ливров. В то время с королем были только граф д’Анжу, маршал Франции и я. Все остальные не покладая рук считали деньги для выкупа.
Я сказал королю, что стоит послать за маршалом ордена храмовников – магистр был мертв – и попросить его одолжить тридцать тысяч ливров, столь необходимых для освобождения брата. Король попросил послать за храмовниками и дал мне поручение сказать им, в чем мы нуждаемся. После того как я поговорил с ними, брат Этьен д’Отрикур, командор храмовников, дал мне их ответ. «Властитель Жуанвиля, – сказал он, – совет, который вы дали королю, неразумен. Вы ведь знаете, что все деньги на нашем попечении оставлены нам на клятвенном условии, что они никогда не будут переданы никому, кроме тех, кто доверился нам». И после этого мы обменялись большим количеством грубых и оскорбительных слов.
Пока мы так спорили, брат Рено де Вишье, который был маршалом ордена храмовников, вмешался в наш разговор и сказал: «Милорд, позвольте прервать эту ссору. Ибо мы действительно не можем отдать даже часть этих денег без того, чтобы не нарушить нашу клятву. Но в совете вашего сенешаля, а именно не одолжить денег, а просто дать их, я не нахожу ничего странного, и вы должны действовать так, как вам кажется лучше. Как бы то ни было, если вы возьмете то, что у нас есть здесь, в Египте, то не меньше вашего добра имеется у нас в Акре и вы легко сможете отдать нам соответствующую компенсацию».
Я сказал королю, что, если ему угодно, я пойду и возьму эти деньги, и он приказал мне сделать это. Так что я поднялся на одну из галер, принадлежащих храмовникам, фактически на флагманскую, и поскольку я собирался спуститься в трюм, где хранилась казна, то попросил командора храмовников пойти со мной и посмотреть, что я беру, но он не снизошел до этого. Тем не менее маршал сказал, что он пойдет и будет свидетелем насилия, которое я учиняю.
Как только я спустился к хранилищу сокровищ, то попросил у казначея храмовников, который тоже был здесь, передать мне ключи от сундуков, что стояли передо мной. Но он, видя, в каком я изможденном и измученном состоянии из-за болезни, ответил, что никаких ключей мне не даст. Я увидел лежащий рядом тесак, схватил его и сказал, что как слуга его величества использую это вместо ключа. Маршал схватил меня за запястье и сказал мне: «Поскольку вы в самом деле собираетесь применить против нас силу, мы дадим вам ключи». Он приказал казначею вручить их мне, что тот и сделал. Когда маршал сказал ему, кто я такой, тот потерял дар речи.
Открыв один из сундуков, я обнаружил, что он принадлежит Николя де Суази, оруженосцу короля. Я выгреб из него все деньги, которые нашел внутри; затем вернулся на баркас, который доставил меня на корабль, и сел на носу. Маршала Франции, который прибыл со мной, я оставил на галере с деньгами. Маршал передал их храмовнику, а тот переправил их на баркас, где я сидел. Когда мы возвращались к галере короля, я стал кричать ему: «Мессир, мессир, посмотрите, как хорошо я справился!» Этот праведный человек был очень доволен и приветствовал меня с большой радостью. Все привезенное мной мы передали людям, которые готовили деньги для выкупа.
После того как советники короля, отвечающие за передачу, закончили свои подсчеты, они пришли к королю и сказали, что сарацины не согласны отпустить его брата, пока у них на руках не окажутся все деньги. Некоторые члены совета придерживались мнения, что король не должен передавать деньги, пока не вернется брат. Король ответил, что отдаст деньги, поскольку обещал сарацинам; что же до них – если они решат вести себя честно, то выполнят данное ему обещание. Затем Филипп де Немур сказал королю, что, готовя деньги, они, наверное, обсчитались, обманув сарацин на десять тысяч ливров.
Король сильно разгневался и сказал, что, раз он обещал сарацинам выложить двести тысяч ливров до того, как покинет реку, он настаивает, чтобы им были возвращены недостающие десять тысяч. Я наступил мессиру Филиппу на ногу и сказал королю, чтобы он не верил ему, потому что сарацины умеют считать деньги, как никто на свете. Мессир Филипп признал, что я прав, и добавил, что он всего лишь пошутил. Король сказал, что такие шутки неуместны и отличаются плохим вкусом. «Я приказываю вам, – сказал он мессиру Филиппу, – как своему верному вассалу, что, если случайно вы не доплатили сарацинам десять тысяч ливров, вы без промедления выложили бы их».
Многие из приближенных короля советовали перебраться на его корабль, который ждал в море, чтобы вырваться из рук сарацин. Но он отказался их слушать, заявив, что останется на реке, пока не уплатит сарацинам все двести тысяч ливров, как и обещал им. Как только расчеты были закончены, Людовик сказал, что с этого момента считает себя свободным от всех своих обещаний и мы можем отправляться на корабль, который ждет нас.
Людовик Святой и его армия отплыли в Акру, где французский король провел четыре следующих года, восстанавливая фортификационные сооружения и пытаясь обеспечить безопасность Иерусалимского королевства и военными, и дипломатическими методами. Хотя сын Фридриха II Конрад номинально являлся королем Иерусалима, он никогда не ездил на Восток, чтобы потребовать корону. И он, и его отец настолько погрязли в постоянных ссорах с папством, что их визит в Палестину представлялся крайне маловероятным. Перспектив дальнейшей масштабной помощи Запада не было, и, когда в 1254 году Людовик наконец был вынужден вернуться во Францию, лучшей защитой, которую он смог оставить латинским государствам Востока, было перемирие с мусульманскими правителями Каира и Дамаска.
Отъезд Людовика с Востока был вызван необходимостью заняться делами собственного королевства, но Людовик все же рассчитывал на возможность последующего возвращения. Через шестнадцать лет он действительно отправился в новый Крестовый поход. На этот раз его целью стал Тунис. Брат Людовика Святого, Карл Анжуйский, контролировавший Сицилию, убедил короля, что тунисский эмир – весьма перспективный кандидат на обращение в христианство. Несмотря на уговоры Жуанвиля и других его советников, Людовик решил совершить эту экспедицию, которую Жуанвиль описал следующим образом.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
