Я почувствовал некоторое облегчение, обрадованный этой новостью.
– Шей ведет себя замечательно, – сказал Алекс. – Я внимательно присматривался к ней, и нет ни одной проблемы, которую она не желала бы для нас решить. Сегодня утром она вызвалась работать в яслях, укачивать младенцев, потому что женщина, которая должна была выйти на смену, осталась дома с больным ребенком. На прошлой неделе Шей в последнюю минуту подменила одну из учительниц воскресной школы.
Я знал и о том, и о другом. Дети в воскресной школе обожали Шей. Она была веселой и изобретательной, рассказала им притчу о добром самаритянине и спросила детей, что они будут делать, если увидят человека, попавшего в беду. А потом она попросила их написать письма, которые собиралась вручить Ричарду и Чаку, чтобы дать бездомным понять, что их любят.
Утром я заметил, что банка для пожертвований на продукты была полна, и подумал, что это тоже произошло благодаря тому, что Шей открыла детям глаза на нужды тех, кому в этой жизни повезло меньше.
– Когда я узнал, что Ллойд Кинкейд не сможет выполнять свои обязанности из-за недавней операции, я слегка удивился тому, что Линда попросила Шей заняться его работой.
Ллойд подсчитывал пожертвования и готовил банковский взнос, который мы вносили каждое утро в понедельник.
Я опустил руки и замер, изо всех сил стараясь не выдать себя защитной позой.
– И почему же ты удивился, Алекс?
Главный старейшина крепко сжал кулаки, явно смущенный и раздраженный.
– Потому что ведь не секрет: Шей отправилась в тюрьму за кражу денег.
– Она никогда и не пыталась это скрывать, – напомнил я ему.
Алекс развел руками.
– В большинстве церквей вряд ли стали бы просить человека с подобным прошлым пересчитывать и вносить на счет пожертвования.
– А ты знаешь, что «Центр надежды» собирается нанять Шей главным бухгалтером? – спросил я его. Таким образом я пытался дать ему понять, что «Центр надежды» доверяет Шей. Я не считал, что мы должны доверять ей меньше.
Алекс кивнул.
– Я слышал. Но в бухгалтерии чуть меньше соблазна, чем с наличными деньгами в руках, ты так не думаешь?
– Алекс, что ты хочешь сказать? – спросил я, начиная уставать от этого разговора.
Он выдохнул и поджал губы, прежде чем ответить.
– Пастор, я беспокоюсь за Шей и опасаюсь, что соблазн слишком велик для нее.
– Шей никогда не будет красть у церкви. – Я готов был поставить на это весь свой пенсионный счет. – В тот раз она украла деньги лишь потому, что ей необходимо было спасти брата.
Алекс кивнул:
– А ее брат снова в беде, не так ли?
Я с трудом оставался спокойным.
– Да, но Шей с ним не общается. Алекс, пожалуйста, переходи к делу. Меня ждет семья.
Он с выражением глубочайшей обеспокоенности на лице подался ко мне.
– На прошлой неделе, прежде чем сбор передали Шей для подсчета и отправки на банковский депозит, я сам добавил несколько купюр.
Наличные были не такой уж редкостью, хоть бóльшая часть паствы делала пожертвования церкви либо онлайн, либо в виде чеков. Пожертвования наличными обычно вносились мелкими купюрами.
– И что? – спросил я, чувствуя, что Алекс сказал еще далеко не все.
– И вышло триста двадцать пять долларов наличными.
– И что?
– А на депозит внесли ровно триста долларов. Двадцать пять долларов пропали.
– Ты мог неверно подсчитать сумму, – возразил я.
– Я подумал о том же, – согласился Алекс. – И списал этот случай на свои проблемы с математикой. Двадцать пять долларов – не такая уж большая сумма. Однако на всякий случай я решил повторить то же на этой неделе.
– Не поставив Шей в известность о том, что ты делаешь?
– Верно.
– И дальше что?
Не нужно было блистать гениальностью, чтобы догадаться, к чему он ведет разговор.
– На этот раз недостача составила сотню долларов.
Мое сердце оборвалось, и я закрыл глаза, отчаянно пытаясь найти подходящее объяснение.
– Старейшины собирают блюда с пожертвованиями, – сказал я, хотя среди них не было ни одного, кому я не доверил бы собственную жизнь. Я знал этих мужчин и женщин все то время, которое провел в церкви Страстей Христовых, знал и то, что все они кристально честны.
– К несчастью… или к счастью, смотря как обернется дело, я особенно внимательно наблюдал за сегодняшним сбором денег. Единственным человеком, имевшим доступ к наличности, была Шей.
– Ты уверен? – Я никак не мог в это поверить.
– Полностью.
Мне больше нечего было сказать, поэтому я кивнул.
– Я разберусь с этим делом.
Алекс протянул руку и коснулся моего рукава.
– Дрю, я действительно не желал бы сообщать тебе эту новость. Мне больно это делать, зная, как сильно ты в нее веришь. Я понимаю, что Шей тебе небезразлична.
– Да.
К чести Алекса, выглядел он действительно жалко.
– Прости меня.
Я постарался искренне принять его извинение. И решил дать себе день на размышления, прежде чем говорить об этом с Шей. Все во мне кричало, что она никогда не стала бы красть у церкви, но я знал также, что Алекс не опустится до лжи в настолько серьезных вопросах.
Шей, что осложняло дело, уже находилась в доме с детьми. Для Шей, Марка, Сары и меня совместные воскресные обеды успели стать своего рода традицией.
На душе было мрачно, когда я шел к дому, и мои шаги сами собой замедлялись, пока я терзался тревогой и сожалениями.
Сара распахнула дверь еще до того, как я взошел на крыльцо.
– А мы тебя все ждем и ждем.
– Извини, милая, у меня была коротенькая встреча по важному делу. – Я поцеловал ее в макушку и вошел в дом.
– Я голодная, и Шей тоже.
– А где Марк? – спросил я. Обычно он первым садился за стол. Марк начал стремительно расти и, похоже, теперь всегда был голоден.
– У себя в комнате. Мне кажется, он неважно себя чувствует, – сказала Шей.
Радуясь поводу сбежать на несколько минут, я отправился искать сына. Он, естественно, обнаружился в кровати, и вид у него был несчастный. Я присел на край матраса и прижал ладонь к его лбу.
– Заболел, приятель?
– Ага.
Если он не играл в видеоигры и не сидел уткнувшись носом в свой айпэд, значит, с ним точно что-то было не так.
Но температуры у него не было.
