– Я – за Филата, люди. Во-первых, коли Варяг сам его двигает, значит, он ему полностью доверяет и, если что не так, спрос будет не только с Филата, но и с Варяга… – Он криво улыбнулся, полагая, что все оценят его «шутку. Но люди за столом сидели молча, с серьезными лицами. Паша продолжал, несколько раздраженный своим обломом.
– В общем, я буду голосовать за Филата. И вам того же желаю.
Наступила пауза. Шумно отодвинув стул, поднялся К из-за стола высокий Закир Большой. Он качнул головой с посеребренными висками и заговорил с легким кавказским акцентом:
– Поддерживаю выбор Владислава Геннадьевича и мнение Павла Григорьевича. Филата мы все знаем давно. А я так его помню еще зеленым пацаном, когда он и в Москве у Михалыча проходил школу жизни. Они с Варягом не один пуд соли съели, так что раз Варяг в нем уверен, а мы уверены в Варяге – то и канителиться тут нечего. Будем голосовать за Филата – нового смотрящего по России.
Речь Закира была краткой, но без всегдашнего блеска. Видно, муторно было на душе у дагестанского авторитета.
Потом поочередно выступили еще трое – двухметровый и тощий как жердь смотрящий по Екатеринбургу Женя Маленький, краснодарский авторитет Кича и смоленский смотрящий Игорь Самсонов по кличке Сом. С ними Варяг лично переговорил накануне по телефону, так что в их выборе он не сомневался. И вдруг в дальнем углу стола послышался надтреснутый старческий голос, который Варяг узнал сразу. Это был самый старый на сегодняшний день законный вор Егор Малафеев по кличке Лафа, единственный приверженец исконных воровских понятий, отошедший от догматизма старых нэпманских воров, но и не принявший слишком радикальных, на его взгляд, новшеств сторонников Медведя и Варяга. Тем не менее восьмидесятилетний Лафа, виртуозный вор-карманник с пятнадцатью ходками, много лет державший воронежский общак, всегда, если, конечно, не тянул очередной срок, присутствовал на больших сходах, где обычно отмалчивался. Но сегодня он решил вдруг поломать традицию.
– Это все хорошо! – забубнил Лафа. – Но уж коли пошел у нас разговор точно на отчетно-выборной партконференции, скажи, Варяг, как обстоят дела с нашим бюджетом? А то казначея ты нам предлагаешь, а что у нас с казной творится, мы и не знаем. Давай финансовый отчет нам!
Смешки потонули в гуле голосов и возгласов: «Верно! Дело старик говорит! Общак уже раз пропадал!»
Варяг улыбнулся: молодец, старик. Хоть Лафе уже девятый десяток пошел, а голова его седая работает исправно, как старые швейцарские часы. Лафа сути вопроса не упустит.
– Хорошо, спасибо, Егор Карпыч, что напомнил. Общаковские средства частично размещены в пяти банках Европы, а частью вложены в крупнейшие предприятия опять же в Европе и в Америке. Среди вас тут находится немало людей, которые не только в общак отстегивают, но и берут из общака кредиты на развитие своего бизнеса. Такого, люди, раньше никогда не было, если кто помнит старое время… Ты, Лафа, уж точно знаешь: раньше общак никогда не работал как кредитное учреждение. И, думаю, недалек тот день, когда воровской общак России составит уставной капитал крупнейшего международного банка, не уступающего какому-нибудь французскому «Креди Лионнэ» или американскому «Бэнк оф Нью-Йорк». Возможно, Филату, если, конечно, вы сегодня его выберете хранителем общака, и предстоит этим заняться… А общий капитал наш на сегодняшний день – семнадцать миллиардов долларов во вкладах и ценных бумагах. Когда-то, лет десять назад, таков был объем всего российского бюджета…
После этого воры еще минут сорок обсуждали текущие дела в регионах, как вдруг Дядя Толя впервые за все это время раскрыл рот:
– А что это, Варяг, я сегодня не вижу тут Плешивого? У него в Мурманске неотложные дела? Или он заболел?
Владислав ответил не сразу. Он единственный в этом зале, за исключением, понятное дело, Филата, знал, по какой причине Плешивый отсутствует на большом сходе. Сегодня рано утром ему из Мурманска позвонил Сержант и поведал о страшной и нелепой кончине тамошнего смотрящего. Но почему задал этот вопрос Дядя Толя? Что-то не помнил Варяг, чтобы Дядя Толя и Заворотов корешились: на зоне они вместе баланду не хлебали и на воле у них никаких совместных дел не было. Тогда что же? Намек на то, что Дядя Толя в курсах? Что у него свои источники информации, связанные с Норвежцем? И что в войне, объявленной Михаилом Таганцевым Филату и Варягу, он, Дядя Толя, хоть и не участник, но сочувствующий лагерю противника? «Ладно, поглядим», – подумал Варяг и с потяжелевшим взглядом ответил уклончиво:
– У него в городе проблемы серьезные возникли… Дядя Толя, после того как тут закончим, останься, есть разговор. На четверть часика, не больше.
Еще с полчаса побазарили, и наконец всем стало ясно, что пора приступать к голосованию.
– Если никто не предлагает другую кандидатуру, то… – начал было Варяг, как его перебил все тот же неугомонный старик Лафа:
– Почему ж нет? Есть! Я вот хочу выбрать в смотрящие твоего другана закадычного Закира Буттаева! Он вор авторитетный, правильный, много чего сделал.
Не сидел, правда, давненько… Но это дело поправимое. При нынешней власти-то!
По залу волной пробежали смешки. Варяг улыбнулся и мягко осадил воронежского шутника:
– Знаешь, Егор Карпыч, теперь всем нам долгие прогулки на воле не гарантированы. А что до Закира, то его все уважают, но… думаю, он и сам не согласится. – Варяг не лукавил. Вчера вечером у него был долгий разговор с дагестанским вором, который подробно рассказал ему о своих проблемах в Махачкале и попросил поддержки, а Варяг, в свою очередь, осторожно прощупал мнение Закира о сегодняшнем сходняке. Тот однозначно высказался за Филата. – Так что за твое предложение спасибо, конечно, но вряд ли его стоит даже обсуждать. Уж ты извини…
Голосовали слаженно и быстро. Весь сход, за исключением двух голосов «против», высказался за передачу контроля над общаком Роме Филатову, смотрящему по Петербургу.
– Ну, как же, теперь наш лозунг: «Вся власть – питерским!» – пошутил во всеуслышание Лафа, и тут уж все сидящие за столом грохнули дружным смехом.
* * *
Варяг уединился с Дядей Толей в кабинете рядом с банкетным залом. Владислав не стал тянуть резину и положил перед вором ксерокопию документа, которую ему три дня назад передал Виноградов. Это был отчет агента ФСБ, осуществлявшего наружное наблюдение за Анатолием Борисовичем Маркутиным 1940 года рождения, уроженцем села Бобрушево Вологодской области. Варяг красным фломастером отчеркнул на полях абзац, где говорилось о том, что вечером 17 ноября в ресторане аэропорта Шереметьево-1 объект наблюдения вместе с гр…. (имя было вымарано черной краской) стали очевидцами катастрофы самолета «Ту-134», выполнявшего рейс по маршруту Москва – Санкт-Петербург. Подробно, поминутно, были описаны действия объекта наблюдения и его спутника.
Дядя Толя, слегка изменившись в лице, злобно бросил листок на стол.
– Ну и что? Чем ты меня пугнуть хочешь, Варяг? Тем, что за мной хвост? Так за мной эти хвосты мотаются, уж почитай, лет десять. Как и за тобой, как и за всеми нами, законными ворами… Да, было, сидел с друга– ном в ресторане, салат жрал. Катастрофу ту видел, было. И что с того? Там, в ресторане, пятьдесят человек катастрофу видели, а в аэропорту – тысячи свидетелей было. Что с того?
