– Ах, Кэтрин, какого низкого мнения ты о моем уме и моем расположении к тебе! Ты, наверное, думаешь, что я тупая, слепая и бесчувственная? Теперь я точно знаю, кого мой внук называет папой. И ничего нет удивительного в том, что ты никогда по-настоящему не любила моего сына Джулиана. Я думала, что причиной тому Пол, но теперь я точно знаю, что не Пола ты любила и не Бартоломью Уинслоу, – ты любила единственно Кристофера, своего брата. Нет, я не осуждаю то, что совершаете вы с братом. Если ты спишь с ним и находишь то счастье, которого была лишена с другими, я могу это понять. В тысячах семей каждый день происходят дела еще более противоестественные и преступные. Но ты должна была подумать о ребенке. Это прежде всего. Я должна защитить своего внука. Вы не имеете права заставлять детей расплачиваться за вашу с братом незаконную связь.
О, что такое она говорит?!
Мама, останови ее, скажи что-нибудь, сделай что-нибудь, только верни мне мой мир! Сделай так, чтобы меня вновь окружали покой и безопасность, отведи эту напасть, дай мне забыть об этом твоем брате, о котором я никогда не знал…
Я скрючился возле двери, закрыл руками лицо, не в силах уйти и не в силах слушать дальше.
Мамин голос, напряженный и хриплый, будто исполненный слез, проговорил:
– Я не знаю, как вам это стало известно… Но пожалуйста, постарайтесь понять…
– Я уже сказала, что не осуждаю. Я полагаю, что действительно понимаю тебя. Ты не в силах любить никакого мужчину так, как любишь своего брата, поэтому ты не любила и моего сына. Мне это больно знать. Я плачу о своем сыне, который думал о тебе как о совершенстве, как об ангеле, его Кэтрин, его Кларе, его Спящей красавице, которую он так и не смог разбудить. Ты, Кэтрин, была для него олицетворением всех прекрасных героинь балетов, девственная и невинная, манящая и целомудренная, а оказалась ничем не лучше, чем любая из нас.
– Не надо! – закричала мама. – Я пыталась уйти от любви Криса. Я пыталась любить Джулиана. Я действительно любила его.
– Нет… Если бы ты хотела, тебе бы это удалось.
– Вы не можете знать! – в отчаянии крикнула мама.
– Кэтрин, мы с тобой много лет шли одной дорогой, и ты небрежно оставляла мне на этой дороге незначительные сведения и напоминания о себе. А потом, я вижу Джори, который изо всех сил старается защитить, прикрыть тебя…
– Он знает? О, пожалуйста, скажите мне, что он ничего еще не знает!
– Он не знает, – по возможности мягко ответила мадам. – Но в речах его больше того, о чем он знает. Юные всегда недооценивают старых; они думают, мы не в силах сложить факты вместе и сделать выводы. Они полагают, можно дожить до семидесяти и знать столько же, что и в четырнадцать. Они воображают свой личный опыт кладезем премудрости, наверное, оттого, что мы большей частью бездействуем, а они каждый миг полны движений и жизни. Они забывают, что и мы когда-то были такими. Мы просто обратили все свои зеркала в окна… а они все еще не могут налюбоваться на себя самих.
– Мадам, пожалуйста, не говорите так громко. Барт имеет обыкновение появляться неожиданно и везде.
Мадам приглушила звук своего голоса, и слышать их мне стало совсем трудно.
– Ну ладно, я все сказала и должна идти. Я думаю, ваш дом – неподходящее место для взросления такого тонкого, чувствительного ребенка, как Джори. Атмосфера здесь такова, будто в любую минуту может разорваться бомба. А твой младший сын, очевидно, нуждается в психологической помощи. Он пытался заколоть меня ножом, когда я входила в ваш дом.
– Барт вечно играет в какие-то свои игры… – слабым голосом возразила мама.
– Ха! Хорошенькие игры! Нож почти чиркнул по моему пальто. А пальто новое. Это мое последнее, я собиралась носить его, пока не умру.
– Умоляю вас, мадам, я сейчас не хочу говорить о смерти…
– Разве я просила посочувствовать мне? Хорошо, я скажу по-другому. Я собиралась носить это пальто, пока я жива… Но еще до своей смерти я собираюсь убедиться в том, что Джори достиг славы, которая должна была предназначаться Джулиану.
– Я делаю для этого все, что могу, – слабым и страшно усталым голосом сказала мама.
– Что можешь? Проклятье! Ты живешь со своим братом, рискуя своей общественной репутацией, но рано или поздно этот мыльный пузырь лопнет. И первым, кто пострадает, будет Джори. Его школьные товарищи будут унижать его. За ним, за тобой, за вами всеми станут охотиться репортеры. И по закону дети будут отняты у тебя.
– Пожалуйста, перестаньте шагать туда-сюда, сядьте.
– Ты неразумна, Кэтрин, что не слушаешь меня. Я давным-давно предвидела, что рано или поздно ты поддашься на немое обожание брата. Даже когда ты вышла замуж за доктора Пола, я уже подозревала, что ты с братом… ладно, плевать на то, что я подозревала, но ты выходила замуж почти за мертвеца… Это что, было чувство долга и вины?
– Не знаю. Я думала тогда, что я вышла за него по любви и из чувства долга. У меня была тысяча причин выйти за него замуж, а самая важная – то, что он хотел этого, и мне того было достаточно.
– Хорошо, у тебя были причины. Но ты не подумала о страданиях моего сына. Почему же ты не отдала ему то, чего он хотел? Я никогда не смогу этого понять. Я видела, как он плакал, говоря, что ты не любишь его. Он часто говорил о каком-то таинственном человеке, которого ты любишь, но я не могла поверить. Конечно, я была дура! Дурак и он! Но мы все были дураками по отношению к тебе, Кэтрин. Мы были оба очарованы тобой. Ты была таким юным, прекрасным и невинным на вид созданием. Наверное, ты была рождена умудренной и лицемерной. Как могла ты узнать, такая юная, все способы заставить себя любить сверх меры?
– Иногда любовь – это не все, что нам нужно, – бесцветным голосом сказала мама.
Я был потрясен всем, что услышал. Миг за мигом я терял свою горячо любимую мать. С каждым ударом сердца я терял и отца, которого успел полюбить.
– Как вы узнали обо мне и Крисе? – спросила мама, снова повергая меня в смятение.
– Какое это имеет значение?! – выкрикнула мадам. Я все еще надеялся, что она не выдаст меня. – Я не тупица, Кэтрин, как я уже сказала. Я задала Джори несколько вопросов, выслушала ответы и прибавила к ним известные мне факты. Я не видела Пола уже несколько лет, а вот Крис, наоборот, всегда был рядом с тобой. Барт на грани умопомешательства от того, что Джори по своей невинности упускает из виду, потому что любит тебя. И ты еще думаешь, что я могу равнодушно взирать на то, как вы с Крисом губите юную жизнь моего внука? Я не могу позволить тебе подорвать его психическое здоровье и его карьеру. Отдай мне Джори, и я возьму его с собой на восток, где ему не будет угрожать взрыв этой информационной бомбы, которая вынесет вашу жизнь на первые страницы газет всей страны.
Мне стало плохо. Я незаметно приоткрыл дверь и увидел, что мама бледна как смерть. Она начала дрожать, а я уже давно дрожал с головы до ног, но в моих глазах стояли слезы, а в ее – не было ни слезинки.
