— Этого я тоже не знаю.
Льюис нахмурился.
— Снова загадки… Пожалуй, проще разгадать тайну смотрителей маяка… Что тебе вообще известно?
— Это девушка, — сказала Бидди.
Льюис оживился.
— И что с ней стряслось?
Бидди почувствовала тревогу, спросив себя, не откусила ли она больше, чем сможет прожевать. Сибил испытывала перед родственниками неподдельный страх, и, хотя у самой Бидди имелись на сей счет некоторые сомнения, эти люди представляли собой определенную угрозу.
— Ничего с ней не стряслось, — начала объяснять она. — Тайной окутана ее личность, то, где она живет и что делает в то время, когда о ней ничего не известно… Сомнения вызывает даже ее существование, если уж на то пошло… Все это очень странно.
— А в этом вообще есть какой-то смысл? — спросил Льюис.
Бидди стушевалась.
— Именно поэтому все кажется настолько странным…
— Ну, Бидди, негусто для начала.
— Знаю, — согласилась она.
— У-у-у! — раздался вдруг пронзительный крик.
Бидди и Льюис вздрогнули. В дверях конюшни возникла фигура Джима. При виде него девушка постаралась придать своему лицу невозмутимое выражение.
Льюис повернулся к двоюродному брату.
— Какого черта ты кричишь?
— Тебя желают видеть в коттедже, — сказал Джим. — Старый ублюдок проснулся.
Он ушел, и Бидди могла только радоваться этому.
Льюис с виноватым видом повернулся к ней.
— Можешь поскорей все мне рассказать? Старый забулдыга немного протрезвел и теперь желает меня видеть.
— Ты о дяде?
— О нем, — закатив глаза, произнес Льюис. — Жалкое существо.
Бидди уже сомневалась в целесообразности своего плана.
— Мне кажется, что я зря завела этот разговор. Забудь обо всем. Хорошо?
Льюис явно был озадачен.
— Ну, если ты так хочешь…
Бидди решила заканчивать беседу.
— Еще раз спасибо за подарок…
Льюис кивнул, улыбаясь.
А потом ей в голову пришла очередная мысль.
— Я придумала, как это объяснить…
— Господи! Так ты уходишь или нет?
Бидди вернулась к стойлу.
— Девушка, которую я хочу разыскать, — шепотом произнесла она, — не какая-нибудь посторонняя особа. Единственное, что я твердо усвоила: ее существование имеет большое значение для тех, кто живет в Саммерсби. Она не может быть пустым местом. Она не менее важна, чем сам Саммерсби. Люди знают и говорят о ней. Но кто она такая?
Льюис прищурился.
— Следовательно, у нас есть гораздо больше зацепок, чем мы думали сначала?
Бидди понравилось, что он сказал «мы».
— Это очень важно для меня, Льюис. Я знаю, что нам будет трудно найти эту девушку, но, быть может, мы сумеем отыскать тропинку, ведущую к ней. Как, по-твоему, это разумно?
Льюис кивнул:
— Ну… пожалуй что так…
Он задумался.
Бидди уже направлялась к выходу из конюшни, когда он произнес:
— Маргарет Грегори.
Бидди замерла.
— Кто?
Льюис передернул плечами.
— Не знаю. Это ты мне скажи. Маргарет Грегори.
Бидди вернулась.
— О ком ты говоришь?
— О девушке, которая так важна для тебя; о той, что пропала, но в то же самое время не пропадала, как можно судить из твоих слов; о той, что исчезла из поля зрения… Возможно, ее зовут Маргарет Грегори.
Бидди смотрела на него во все глаза. Она помнила, что это имя стояло под письмом, найденным ею в лачуге. Вот только письмо это было написано давным-давно.
— Откуда ты знаешь ее имя? Кто она такая?
— От миссис Маршал. Каждую неделю она отправляет посылку, завернутую в коричневую бумагу. Иногда сверток маленький, иногда большой. Миссис Маршал очень дорожит ими. Она не выпускает посылку из поля зрения до тех пор, пока не отвезет ее на железнодорожную станцию и не отправит по почте. Я знаю это потому, что отвожу ее туда. — Льюис понаблюдал за реакцией Бидди. — Миссис Маршал — человек привычки.
Вздрогнув, девушка вдруг осознала, что так оно и есть. Она не раз видела, как экономка с величайшей осмотрительностью несет в руках какие-то свертки, вот только прежде никогда об этом не задумывалась.
— Но кто такая Маргарет Грегори?
— Понятия не имею, — ответил Льюис, — однако, как ты и говорила, она как бы пропала из поля зрения. Когда сегодня посылка выпала из корзинки миссис Маршал и приземлилась рядом со мной, я увидел, что написано на бумаге: «Мисс Маргарет Грегори. № 108, Аубурн-Гроув, Готорн». Как я понимаю, это в Мельбурне.
Бидди стояла и смотрела на него.
— Аубурн-Гроув… — повторила она. — Аубурн-Гроув…
— Знакомый адрес? — спросил Льюис.
У девушки возникло ощущение, что она уже где-то это слышала… Но где?
— Нет, — ответила она.
Джим вновь появился в дверном проеме, сворачивая самокрутку. Завидя Бидди и Льюиса, мило болтающих на прежнем месте, молодой человек, по-видимому, решил, что они намерены стоять там до вечера.
— Я же сказал, что старый хрыч проснулся и все утро только и мечтает о том, чтобы завалить тебя работой, — произнес он.
Бидди напряглась, а вот Льюис оставался таким же спокойным. Когда Джим вошел в конюшню, его двоюродный брат выхватил у него самокрутку, заявив, что ему просто необходим пятиминутный перекур. «Дятел» с беспечным видом принялся сворачивать себе другую самокрутку.
— Маргарет Грегори… — Льюис прикурил и выдохнул облачко голубовато-серого дыма. — Ты никогда не встречал это имя в своих «молниях», Джим?
У Бидди перехватило дыхание.
Джим потер нос.
— Лишь предельная осторожность и осмотрительность позволяют мне сохранить место, которое я занимаю в этом доме, — подмигнув, произнес он.
— Да или нет? — не отступал Льюис. — Тебе знакомо это имя?
— Учитывая твое тугодумие, Лью, повторяю: лишь предельная осторожность и осмотрительность…
— Я знаю, что ты сам по себе, и не намерен вставлять тебе палки в колеса, но… Скажи только: видел ты это чертово имечко или нет?
Джим лизнул краешек рисовой бумаги, скручивая ее в тугую белую трубочку.
— А какая разница, видел или нет?
— Мне надо это знать, — ответил Льюис.
Джим улыбнулся. Будь его двоюродный брат в хорошем расположении духа, он спустил бы все на тормозах, но на этот раз Льюис сохранял убийственную серьезность.
