- Век живи - век учись, - произнес Боуррик.
- Мне не нравится, - сказал Накор. - Эль должен быть теплым. А от этого у меня голова разболелась.
Боуррик рассмеялся.
- Вот мы и в Кеше, - сказал Гуда. - Как мы разыщем твоих друзей?
- Я... - начал Боуррик тихонько.
- Что еще? - нахмурился Гуда.
- Я знаю, где они. Просто не знаю, как мы туда попадем.
- Куда? - свирепо посмотрел на него Гуда.
- Во дворец.
- Зубы богов! - взорвался Гуда, и некоторые посетители обернулись посмотреть, что происходит. - Ты шутишь, - сказал Гуда, понизив до шепота голос, в котором все равно слышались гневные нотки. - Ну скажи, что ты шутишь.
Боуррик помотал головой. Гуда поднялся, сунул кинжал за пояс и взял со стола шлем.
- Ты куда? - спросил Боуррик.
- Куда угодно, только не с тобой, Бешеный.
- Ты же дал слово! - напомнил ему Боуррик.
- Я сказал, что довезу тебя до Кеша, - ответил Гуда, глядя на него сверху вниз. - Ты в Кеше. А про дворец ты ничего не говорил. Ты должен мне пять тысяч золотых экю, - продолжал он, уставив на Боуррика палец, - но я сомневаюсь, что увижу хоть грош из этих денег.
- Ты все получишь, - сказал ему Боуррик. - Я же обещал тебе. Мне только надо разыскать друзей.
- Во дворце, - заметил Гуда.
- Сядь, люди смотрят.
- Пусть смотрят, - Гуда сел. - Я уеду на первой же барже, которая пойдет в Кимри. Оттуда доберусь до Хансуле и наймусь на корабль до Восточных королевств. Буду водить караваны по чужим землям До конца моих дней, но хотя бы останусь в живых, чего нельзя будет сказать о тебе, если ты задумал пробраться во дворец.
- У меня есть пара способов, - улыбнулся Боуррик. - Что я должен сделать, чтобы ты остался с нами?
Гуда не мог поверить, что Боуррик говорит всерьез.
- Десять тысяч золотых экю - вдвое больше того, что ты мне обещал, - сказал наемник после некоторых раздумий.
- Хорошо, - ответил Боуррик.
- Ха! - воскликнул Гуда. - Легко раздавать обещания, если через пару дней нас всех убьют.
- Нам надо войти в контакт с некоторыми людьми, - сказал Боуррик, повернувшись к Сули.
- Какими, хозяин? - непонимающе заморгал Сули.
- С гильдией воров. С пересмешниками. Или как их там зовут в этом городе.
Сули кивнул, будто все понял, но на его лице было написано недоумение - он так и не сообразил, что нужно его хозяину.
- Что же ты за попрошайка? - спросил у него Боуррик.
- У нас в городе такого не было, хозяин, - пожал плечами Сули.
- Слушай: ты выходишь отсюда, доходишь до ближайшего базара и подходишь к какому-нибудь нищему. Это ты в силах сделать? - Сули кивнул. - Просто дай ему монетку и скажи, что в городе есть приезжий, которому надо поговорить с кем-нибудь по поводу срочного дела, и что людям, которые в этом городе работают, это предложение будет очень выгодно. Понял?
- Кажется да, хозяин.
- Если нищий начнет тебя расспрашивать, скажи ему... - Боуррик попытался вспомнить рассказы Джеймса о детстве, проведенном в воровской общине Крондора. - Скажи, что в городе человек, который никому не желает мешать, но хочет сделать так, чтобы все остались с барышом. Сможешь?
Сули повторил все, что ему надо было сделать и сказать, и Боуррик, убедившись, что мальчик все хорошо запомнил, отправил его на улицу. Они сидели, молча потягивая эль, когда Боуррик заметил, что Накор вынул из своего мешка хлеб и кусок сыра.
- Постой-ка, - сказал Боуррик, пристально глядя на исалани. - Когда стражник выворачивал мешок, там ведь ничего не было?
- Верно, - отозвался Накор, сверкнув белыми зубами, которые, казалось, не совсем подходили его лицу.
- Как ты это сделал? - спросил Гуда.
- Это фокус, - смеясь, ответил маленький человек так, словно его слова все объясняли.
Сули вернулся на закате. Он сел рядом с Боурриком и сказал:
- Не сразу, но я нашел нужного человека, хозяин. Я дал ему монетку и передал все, как ты велел. Он начал меня расспрашивать, но я повторил только то, что ты сказал, и ничего больше. Он попросил меня подождать и исчез. Я со страхом дожидался его, но он вернулся и сказал, что те, с кем ты хотел говорить, встретятся с тобой, и назвал время и место.
- Где и когда? - спросил Гуда.
- Время - второй час после заката, - сказал Сули Боуррику. - Место - совсем близко отсюда. Я знаю, потому что он заставил меня повторить все несколько раз. Но нам придется идти на рынок и искать дорогу оттуда, потому что я не мог сказать этому нищему, где мы остановились.
- Хорошо, - сказал Боуррик. - Мы и так долго здесь просидели. Идемте.
Они поднялись и вышли. Сули повел их к ближайшему базару. Боуррик все не мог привыкнуть к скученности народа и разнообразию лиц и одеяний. Он чувствовал себя неловко, но никто не обращал внимания на бендрифи, которого принц изображал. Море различных костюмов, вплоть до полного их отсутствия, так поразившее принца еще в Фарафре, здесь, в стольном городе, было еще полноводнее. Мимо проходили степные охотники на львов - их угольно-черная кожа тускло мерцала под лучами закатного солнца. И тут же можно было видеть совсем белокожих людей, чьи предки явно переселились в Кеш из Королевства. У многих были узкие глаза и желтая кожа, как у Накора, но одевались эти люди не так, как исалани: некоторые были в шелковых куртках и брюках до колен, другие - в доспехах, третьи - в простых монашеских рясах. Женщины ходили во всевозможных нарядах - от самого скромного до такого, которым нельзя было закрыть ни дюйма обнаженного тела, и никто не обращал на них внимания, разве что женщина оказывалась необычайно красивой.
Им встретились двое кочевников-ашунтаи - каждый вел на цепи пару женщин. Голые женщины не поднимали глаз от земли. Несколько задиристых мужчин - все рыжие или светловолосые, и все, несмотря на жару, в мехах и доспехах, проходя мимо ашунтаи, крикнули что-то оскорбительное.
- Кто это? - спросил Боуррик, оборачиваясь к Гуде.
- Люди в мехах - брижанцы, жители Брижана и прибрежных городов у подножья Мрачных скал. Они все моряки - купцы и пираты, бороздят Великое море от Кеша до Восточных королевств и даже, говорят, ходят через Безбрежное море. Они - гордые, свирепые люди и обожествляют души своих умерших матерей. Все женщины брижанцев - провидицы и жрицы, и мужчины верят, что их души помогают им вести корабли в незнакомых морях, поэтому поклоняются своим женщинам. А ашунтаи обращаются со своими женщинами хуже, чем с собаками. Если бы императрица не объявила Кеш мирным городом, они бы поубивали друг друга на месте.
- Удивительно, - заметил Боуррик. - И много в Кеше таких стычек?
