Лилия слушала его с живейшим участием и хотела что-то сказать, но в эту минуту в кухне послышался сильный шум, спорили несколько голосов, между которыми Дарси, казалось, узнал голос Аллана Файрфорда.
Забывая, как мало в своем положении он мог помочь другу, он бросился к двери, которая оказалось, однако, запертой. Все усилия его отворить ее были бесполезны.
Глава XVII. Рассказ об Аллане Файрфорде
Читатели помнят, что Аллан Файрфорд выехал из Файрлэди в сопровождении Дика по дороге к трактиру Крекенторна, где, как сказал ему таинственный отец Бонавентура, он должен был увидеться с Редгонтлетом для освобождения своего друга Дарси. По наставлениям старика дворецкого Дик ввел его в трактир с заднего крыльца, просил хозяина дать молодому человеку особую комнату, обращаться с ним со всевозможной вежливостью, но не терять ни на минуту из виду и задержать, если б возымел какое-нибудь подозрение в шпионаже. Трактирщик ввел Аллана в особую комнату и посоветовал не выходить до приезда особы, с которой тот хотел увидеться, так как в доме находились люди, любившие вмешиваться в чужие дела.
Аллан Файрфорд последовал совету хозяина, пока считал это нужным; но когда увидел подъехавшую кавалькаду и в числе всадников узнал Редгонтлета, который был ему известен под именем Герриса Берренсворка, он вышел к двери с желанием убедиться – не было ли с ним и Дарси Летимера.
Читателю известна уже встреча его с другом, которого он не узнал, и резкий ответ Редгонтлета.
Молодой адвокат, однако, не смешался. Он адресовался к нему снова, называя его то Берренсворком, то Редгонтлетом; однако последний, по-видимому, не узнал его, хотя и не мог скрыть досады, несмотря на свой высокомерный тон.
– Если нам необходимо познакомиться, – сказал он наконец, – в чем я не вижу надобности, в особенности теперь, когда я желаю быть один, то прошу вас объяснить, что вам угодно.
– Из этого вы все узнаете, – отвечал Аллан, подавая письмо Максвела. – Как бы вы ни назывались, но я убежден, что оно адресовано вам.
Редгонтлет повертел письмо, прочел, осмотрел конверт и сказал строго:
– Печать, сударь, сломана. В таком ли она положении была, когда вы его получили?
– Нет, печать была цела, когда мистер Максвел отдал мне письмо.
– И вы осмелились распечатать письмо, адресованное на мое имя?
– Я никогда не распечатывал чужих писем, – отвечал Аллан, – не из боязни кого бы то ни было, а из уважения к себе.
– Хорошо сказано, господин адвокат, а между тем я подозреваю, что вам известно его содержание.
– Да, я слышал, как его читали, и содержание его очень удивило меня.
– Мне кажется, что это все равно, как если бы вы и сами распечатали его. Я считаю себя вправе не входить в дальнейший разговор с посредником, заслуживающим так мало доверия. Если ваше путешествие не достигло цели, то вы сами виноваты.
– Позвольте! Содержание этого письма мне известно без моего согласия. Я могу даже сказать, против моей воли, ибо господин Бонавентура…
– Кто? – спросил встревоженный Редгонтлет, – кого вы назвали?
– Отец Бонавентура, кажется, католический священник, которого я видел у мисс Артуре в Файрлэди.
– Файрлэди! Мисс Артуре! Католический священник! Отец Бонавентура! – воскликнул Редгонтлет, повторяя слова Аллана в крайнем изумлении. – Возможно ли, чтобы человеческая дерзость могла простираться до этого? Прошу вас, скажите мне правду. Мне чрезвычайно важно знать, не сказку ли вы мне повторяете. Вы юрист и знаете, какому риску подвергается католический священник, рвение которого к своим обязанностям приведет в эту кровожадную землю.
– Да, я юрист, – отвечал Файрфорд, – и поэтому-то важно быть уверенным, что я не шпион и не доносчик. Но вот вам доказательство, что я видел отца Бонавентуру.
И Аллан подал известное письмо, наблюдая, какой оно произведет эффект.
Редгонтлет после внимательного прочтения пробыл минуты две-три в глубокой задумчивости. Он сделал знак Кристелю, который, должно быть, понял его и в сопровождении двух человек приблизился к Файрфорду.
Но в эту минуту в доме послышался сильный шум, оттуда выскочил Питер Пибль, преследуемый Нанти Эвортом с саблей наголо и добрым квакером, который для предохранения других от несчастья не колебался сам подвергнуться опасности.
Трудно представить себе более странную и смешную фигуру, нежели Питер Пибль, который бежал, насколько позволяли ему огромные сапоги. Он казался пугалом, в то время как Эворт был бледен и в его глазах сверкала жажда мщения. Редгонтлет бросился к ним.
– Что это значит, капитан? – крикнул он Эворту. – Саблю в ножны! Разве теперь время забавляться ссорами с пьяницей? И такой жалкий негодяй разве может быть достойным противником храброму человеку?
– Извините, – сказал капитан, вкладывая саблю в ножны, – но он вывел меня из терпения.
В это время Питер Пибль, спрятавшийся со страха за Редгонтлета, начал приходить в себя.
– Мистер Геррис, – сказал он с живостью, но вполголоса, и дергая его за рукав, – мистер Геррис, вы не раз уже делали мне одолжение. Но если хотите оказать мне услугу в эту критическую минуту, я забуду бочонок водки, который вы у меня выпили, и если увижу вас на площади в Эдинбурге, то не скажу никому, что вы носили оружие – вы сами знаете в каком году.
Редгонтлет обернулся.
– Ну, идиот, – сказал он, – что тебе надо? Только говори скорее!
– У меня в кармане указ об аресте вот этого господина по имени Аллан Файрфорд, по профессии адвоката. Я купил этот указ у мистера Фаггота, письмоводителя судьи Фоксли. Он стоит гинею, которую вы мне подарили.
– А! – воскликнул Редгонтлет, – в самом деле, у вас есть такой приказ? Покажите!
Питер достал засаленный бумажник, в котором между множества исписанных клочков отыскал требуемое и подал Редгонтлету.
– Указ законный, – сказал он, – выданный вследствие моей присяги, что означенный Аллан Файрфорд, взявшийся служить моему делу, нарушил условие и ушел за границу. А потому каждый констебль и чиновник имеет право взять его и представить к достопочтенному мировому судье мистеру Фоксли для заключения в тюрьму. И хотя все это написано в указе, но где же я найду человека для исполнения указа в этой стране, где вы не можете разинуть рта без того, чтобы на вас не кинулись с обнаженной саблей! Вот этот пьяница-моряк и этот квакер, который не любит поднимать руки, завлекли меня сегодня в трактир, и поскольку я не хотел дать им столько водки, сколько надо, чтоб напоить их мертвецки пьяными, они бросились на меня оба, как вы сами видели.
Редгонтлет в это время пробежал глазами указ и убедился, что это была шутка мистера Фаггота, чтобы выманить у бедняги единственную гинею. Но судья Фоксли действительно подписал бумагу, как подписывал всё, что подавал ему письмоводитель, и Редгонтлет решил воспользоваться этим обстоятельством.
