Но тем утром, как только я протянула ему деньги и получила свои покупки в коричневом бумажном пакете, Боб попятился от меня. Я поняла, что он направляется к тревожной кнопке, поскольку рассказал мне о ней три месяца назад, когда его ограбили. «Я не успел добежать. Просто не успел, – говорил он тогда. – Они забрали товару на десять тысяч долларов». А теперь он боялся меня. Только тогда я и поняла, в чем дело. Я посмотрела сначала на жесткие белые волоски его фальшивой бороды, затем на его пышные усы, а затем на глаза. И глаза сказали мне то, что я уже знала. Я проследила их взгляд до рюкзака, откуда на меня смотрел «смит-и-вессон» моего отца, угнездившись между новым бумажным пакетом и запасной парой трусиков.
– Пошла вон! – крикнул аптекарь, бросаясь к кнопке.
Я попыталась заговорить, но не могла ничего сказать. «Я не знаю, как он сюда попал, – хотела ответить я. – Я не знаю, почему он у меня в рюкзаке. Я не помню. Наверное, я положила его сюда, но…»
– Вон! – кричал Боб. – Пошла вон, пока я не вызвал полицию!
Красная кнопка уже приближалась к его руке, трясущейся и жесткой.
– Но… – попыталась все же заговорить я.
– Вон!!! – заорал аптекарь.
Я схватила рюкзак и выскочила за дверь. Я не смотрела, куда бегу – просто шла на звук веселья. Мои уши были моим компасом, ведя меня среди рук, ног, масок с длинными носами и плоских, похожих на надувные шары, ботинок. Дуделки и кричалки, звон разбивающихся об асфальт пивных бутылок и утонченный хруст пивных банок.
В плотной толпе я заметила человека, которого приняла за отца. Он скрывался в Синей Бригаде Генералов и фотографировался с красивой женщиной в комбинации из перьев. Она гордо позировала между ним и еще одним пьяным ряженым и позволяла им улыбаться и изображать минет на камеру. Я остановилась и уставилась на него, когда он ткнул распухшим языком в левую щеку изнутри. Не знаю, узнал ли он меня, но как только посмотрел в мою сторону, я снова бросилась бежать. Прочь от него, прочь от аптекаря Боба. Прочь не знаю от чего. Я просто бежала. Я представляла Энди Хоскинса, перепрыгивающего через препятствия и бегущего по красной дорожке, представляла Брюса-скорохода, бегущего к моей матери, а потом прочь от нее, представляла Сару Диксон на беговой дорожке те несколько раз, когда я видела ее. Я бежала так быстро, что налетела на ряженого в пышном радужном парике и с нарисованными алыми губами, которые были по меньшей мере на дюйм больше его собственных.
Первым на асфальт упал мой рюкзак. Я услышала, как бутылка с яблочным соком разбилась на сотни осколков.
– Простите, – сказал радужный клоун, помогая мне собрать мои вещи. – Я не заметил вас. – Он усмехнулся, и между красными губами возникли крупинки желтых зубов. Меня чуть не вывернуло от его протянутой руки.
– Всё в порядке, – сказала я, поднимаясь, чтобы убежать от него. Как только я встала на ноги, зазвонил мой телефон, и я ответила, даже не взглянув на отобразившийся номер.
– Пап? – задыхаясь, спросила я. – Это ты?
Возникла тишина.
– Это дочь Калеба?
Я затаила дыхание.
– Да, – прохрипела я, выдыхая. – Кто это?
* * *
– Квартира Сары Диксон, – сказала я консьержу пятнадцатью минутами позже.
Он уставился в экранчик своего черно-белого телевизора.
– Эй! – снова окликнула я. Консьерж носил под униформой футболку с логотипом «Техас Лонгхорнз»[32]. – Я пришла к Саре Диксон.
Но он даже не посмотрел на меня.
– Подождите минутку.
Этот резкий тон напомнил мне Марлин, и на какое-то мгновение я забыла номер квартиры Сары. Цифры и символы, которые вспоминались мне с такой же легкостью, как собственные имя и возраст, вращались в моей голове. А она вообще называла мне номер своей квартиры? А квартиры Марлин? К несчастью для меня, охранник потом отвечал на вопросы обвинения по событиям того дня. Кроме того футбольного матча, он ничего не помнил; даже не помнил, как я вошла как ни в чем не бывало, попросила допуск, а потом спокойно прошла в квартиру Сары, как гостья, которую ждали.
– Нет! НЕ-Е-ЕТ! – заорал он в телевизор. – Нарушение, это нарушение!
– Сара Диксон? – снова попробовала я привлечь его внимание.
– Да. Квартира пятнадцать-пи, – пробормотал он, все еще взбешенный «Лонгхорнами».
Я вошла в лифт и нажала кнопку пятнадцатого этажа, и пока лифт медленно шел наверх, издавая приятный звон на каждом этаже, я пыталась представить себе, на что похожа квартира Сары. В конце концов мой отец думал, когда мы впервые встретились, что я живу в этом доме – стало быть, это не вонючая квартирка на пятом этаже в доме с крысами. Наверное, она безукоризненно чистая, сверкающая каждой недавно уложенной плиткой от пола до потолка. Над шестиконфорочной плитой висят медные сковородки и кастрюльки, и, приходя домой, мисс Диксон готовит разнообразные блюда – от свинины «Веллингтон» до торта-безе с мороженым. Теперь мне кажется, что я представляла себе кухню Марлин. И если Марлин субсидировала период да Гама Сары, то наверняка она проецировала свое видение и понимание совершенства на квартиру собственной дочери.
Я чертовски ошибалась. Лифт открылся на четвертом этаже. Квартира 15-пи была второй справа. Дверь была чуть приотворена. Я подошла и тихонько постучала.
– Эй? – сказала я.
Она подошла прямо к двери, даже не удосужившись как следует закрыть или открыть ее, и застыла в неопределенности. Волосы на ее висках спутались, тушь комками рассыпалась под глазами, в углу рта пятном плесени набилась вчерашняя красная помада, мягкая и перемешанная со слюной.
– Сара?
– Не са`рай мне тут! Ты знаешь, кто я, – отозвалась она.
Я немного помедлила перед порогом.
– Заходи, – приказала она, показывая мне на маленькую комнату за холлом, и торопливо закрыла за мной дверь. Я осмотрелась. Реальность квартиры Сары резко отличалась от моих фантазий в лифте.
Она была маленькой и пыльной. В углу миниатюрной кухни ютился старый холодильник. Никаких солнечных всполохов меди, висящей на блестящей серебряной решетке под потолком. Вместо этого из небольшого пакета в углу кухни выползал мусор, растекаясь вонючими фьордами. Я тут же ощутила на коже волны жара.
– Что тут случилось? – спросила я, ставя рюкзак на пол.
– У меня окно не открывается, – отрезала Сара, – а калорифер сломался. Забился.
Она расхаживала взад-вперед от двери до кушетки в центре большой комнаты. Я никогда не встречалась с ней лицом к лицу, по крайней мере осознанно. Фотографии и вид издали не очень похожи, когда смотришь на человека с близкого расстояния.
