Видеть такого Аркадия было непривычно и неприятно.
Под любым предлогом она старалась избегать общих трапез. Главный предлог — нужно в перерыв проведать дочку.
Дочку назвали Дашей и заготовили ей судьбу Дарьи.
Как-то ночью она разбудила Аркадия и спросила его, что с ним происходит. Почему они не уезжают, когда следствия уже закончены, а Генри нет, и нечего им больше ждать. И что за комедию он разыгрывает. Она так и сказала «Комедию разыгрываешь». Слова резкие, совсем не свойственные их отношениям.
— Почему ты не желаешь ни о чём серьёзном говорить со мной, ничего мне не объясняешь? — спросила она расстроенно.
Аркадий щурился от яркого света и пристально смотрел на неё.
— Почему ты молчишь? Или мы с тобой — одно целое и должны знать, что происходит друг с другом, или мы — чужие люди, и тогда нечего нам делать вместе.
Аркадий пошёл на кухню, принёс ей и себе по стакану воды.
Сел на кровать и как-то сгорбился.
— Ты думаешь, я могу спать, есть, наслаждаться семьёй, смотреть тебе в глаза?
Теперь она пристально смотрит в его незнакомое жёсткое лицо.
И только сейчас осознаёт, что очень давно он не ласкает её, словно притронуться боится.
И только сейчас она осознаёт, что он словно прячется от неё — не она, он избегает разговоров с ней, даже просто вдвоём остаться в комнате боится. Часто приходит спать, когда она уже уснула.
Не замечала ничего, потому что сильно устаёт. Полдня с Дашей, полдня напряжённая работа. И сама с собой справиться не может. Преодолевает себя — буквально заставляет себя ни о чём не вспоминать, ни о чём не думать.
И наконец она понимает: это Генри. Каждый из них по-своему переживает его смерть.
Она сделала выбор: не сказала ничего следователю о своих подозрениях. Она стала соучастницей убийцы.
Растерянно смотрит она на Аркадия. Налетела на него. Каким мерзким тоном заговорила с ним. А попыталась понять, что происходит с ним?
— Ты думаешь, после убийства Генри я мог остаться прежним? Убили моего брата. Явно убили люди, связанные со мной. Я должен раскрыть это преступление. Я сам проведу расследование. Я должен отомстить… — тихо сказал Аркадий.
— Ты хочешь найти и убить убийцу?! — с ужасом спросила Юля. — Ты хочешь уподобиться убийцам? Как ты будешь потом жить? Генри не вернёшь.
Она вглядывается в Аркадия и не узнаёт его. Совсем другой человек. В нём умерла радость. Нет, в нём умерла наивность.
— Можно не убивать.
— Ты хочешь посадить его в тюрьму? Но смертной казни сейчас нет, и он из тюрьмы выйдет. Найдёт тебя и убьёт. — Осторожно она дотронулась до его руки. — Умоляю тебя, откажись от своей затеи. Ты обещал мне уехать.
— Поэтому я и не хотел тебя включать в моё расследование. Ты не дашь мне отомстить.
Словно ему передались её предчувствия, теперь его бьёт её озноб. И она начинает гладить его голову, как обычно гладит он — ее. И она приговаривает:
— Ты самый лучший. Ты самый добрый. Ты самый хороший. Пожалей себя. Пожалей меня и Дашу. Прошу тебя, умоляю тебя, бежим отсюда. Пусть остаются им все деньги. Мы отомстим им по-другому: мы выживем и построим свою жизнь. Убийц нельзя трогать, от них надо бежать.
Она гладит и гладит его голову, всю свою силу, всю свою волю пытаясь вложить в Аркадия. А он высвобождается из-под её рук.
— Ну, в этом ты не права, — говорит он тревожно. И щурится, как со сна, словно у него испортилось зрение. — Я долго соображаю, но если начинаю что-то понимать, то не отступлюсь.
— Я помню, помню, ты избил Митяя, — заторопилась она. — Но он ещё не отомстил тебе за это. Он обязательно захочет отомстить.
— Ты думаешь, это опять Митяй? Это он убил Генри?
— Почему «опять»? Это — первый шаг Митяя к мести тебе. — Она замолкает.
Секунда борьбы: сказать Аркадию всё, что она знает…
Нет же. Мальчик Митяй и сегодняшний — разные структуры. Сегодняшний рассчитывает шаги и бьёт наверняка. Он не даст себя ни посадить, ни убить, он убьёт Аркадия.
— Откуда я что знаю. Одно ясно: нам с тобой нужно бежать отсюда прочь, пока не поздно. Если ты любишь меня и Дашу, спаси нас. Брось своё расследование. Генри ты не поможешь, Генри ты не вернёшь, даже если найдёшь и накажешь убийцу, а нас всех троих подставишь. Силы неравны. Ты не можешь понять подлеца.
— Это мы ещё посмотрим, — тихо сказал Аркадий. — Я учусь. Я сильно учусь. Ты думаешь, почему я стал так много болтать с ними обоими. Я ловлю их в западни.
— И как же ты их ловишь? Что же ты узнал?
— Многое. Растерянность иногда. Взгляд Митяй отводит.
— Эка невидаль, отводит взгляд.
Она заплакала.
Аркадий обнял её, прижал к себе.
— Прости меня. Я не помогаю тебе, я от тебя отошёл. Я не поддерживаю тебя. Ты права, я должен спасти тебя и Дашу. Обещаю, я хорошо подумаю о том, что ты сказала мне. Я постараюсь выбраться из своего состояния. Но ведь с французами я должен закончить.
— Неужели ты думаешь, что что-то у тебя получится? Запомни мои слова, они повысят цены, они не дадут возможности бедным людям покупать их продукты.
— О чём ты говоришь? Пока всё по-прежнему.
— Только что прекратили следствие. Дай время.
— Но я не могу бросить на середине французов. Они как бы завещание Генри. Обещаю, мы уедем, как только заключим с ними Договор. Кончат же они когда-нибудь капризничать: то место им не нравится, которое мы предлагаем для завода, то наши условия, то профиль завода… Я прошу их производить оборудование для дойки, смесители, сепараторы, технологическое оборудование и прочее. Главное сейчас — полностью обеспечить фермеров.
Он крепко обнял её, прижал к себе. И, как всегда в такие минуты, Юля расслабилась, успокоилась и позабыла всё, что хотела ещё сказать мужу.
С этой ночи Аркадий часто уводил её в спальню, усаживал рядом. И, как в первые недели брака, они подолгу сидели прижавшись друг к другу.
ДВЕНАДЦАТАЯ ГЛАВА
В один из дней, когда Юля в перерыв одной рукой прижимала к себе уснувшую после еды дочку, а другой ела суп, раздался звонок в дверь. Ася пошла открывать.
— Здравствуйте, я пришла к Юле.
Римма?! Что делает здесь Римма?
Римма не стала дожидаться, пока Юля выйдет к ней, буквально влетела в кухню — впереди Аси.
— Юлёк, здравствуй! — сказала громко, не обращая внимания на спящую девочку.
Юля поспешно встала и мимо Риммы понесла Дашу прочь.
— Мне поговорить…
— Тише, пожалуйста, — попросила Ася, — разбудите же! Видите, ребёнок только уснул.
