– Я вернулся. – Сойер спрыгнул с лошади и заключил Сафиро в свои крепкие объятия.
Она и не мечтала о том, что эти руки когда-нибудь вновь обнимут ее.
– Я привез своих братьев и сестру. – Сойер уткнулся в ее волосы. От радостного волнения у него кружилась голова. – Аира, – позвал он, – Такер, Джесс, Дженна! Идите познакомьтесь с Сафиро!
Дети вылезли из фургона, по очереди пожали руку Сафиро. Сойер спять прижал ее к своей груди.
– Городок, – прошептал он. – У меня есть деньги. Сейчас в школе каникулы, и дети не учатся. Я привез их с собой – моих братьев и сестру. Мы построим городок, Сафиро. С большим магазином, на прилавке которого будет стоять банка с леденцами.
Она не понимала, что он говорил, но это не имело значения. Главное, что он здесь. Он вернулся!
– У меня есть деньги, – повторил Сойер. – Мне пришлось еще немного побыть Повелителем Ночи. Каждый раз, выходя в ночной рейд, я думал о тебе, о твоей давней мечте жить в городке.
Молодой человек отстранился и заглянул в удивительные голубые глаза Сафиро.
– Ла-Эскондида будет городом, Сафиро! Мы построим дома, привезем сюда людей. Это будет настоящий город!
Но она не понимала. В голове ее билась одна счастливая мысль: он здесь, он стоит перед ней ее Сойер!
– Я добился помилования твоим людям, – сказал он. – Я солгал. Сказал властям Синнера, что своими глазами видел, как банда Кинтана застрелила Луиса и его людей. Я прожил в Синнере всю жизнь, и у меня там безупречная репутация. Шериф мне поверил. Сафиро, обвинения против твоих людей сняты. Власти простили Макловио, Лоренсо и Педро.
Слова Сойера наконец стали доходить до сознания Сафиро.
– Свободны, – прошептала она, – мои люди свободны!
– Да.
Сойер опять прижал ее к своей груди – так крепко, что она почувствовала, как бьется его сердце.
– Я люблю тебя, Сафиро. Мне кажется, я полюбил тебя с того самого дня, когда ты попросила меня сунуть голову в ведро с водой и утонуть. Пока я был далеко от тебя, я делал все возможное, чтобы поскорее вернуться в Ла-Эскондиду. Потому что здесь осталась моя любовь.
Сафиро смотрела на него сквозь слезы.
– Сойер, – прошептала она.
– Будь моей женой, Сафиро. Скажи, что ты выйдешь за меня замуж!
Она взглянула в глаза самого прекрасного мужчины на свете:
– Да, да, я выйду за тебя замуж, Сойер Донован.
Он нагнулся, чтобы поцеловать любимую, но тут заметил, что к ним спешат Макловио, Педро, Лоренсо, Асукар и Тья.
Сойер нахмурился. Тья несла какой-то сверток, и этот сверток шевелился.
– Сафиро, я принесла его! – задыхаясь, проговорила старая женщина.
В глазах ее светилась гордость. Когда Тья наконец убедили, что ее «милый Франсиско» стал взрослым мужчиной и полюбил Сафиро, она начала называть младенца своим внуком.
Сафиро забрала у Тья малыша и осторожно протянула его Сойеру.
Тот взял его дрожащими руками и в полном ошеломлении уставился на светловолосого ребенка с глазами точно такого же оттенка, как у Сафиро. Догадка озарила Сойера подобно тому, как первый рассветный луч озаряет тьму ночи. Он не находил слов, чтобы выразить свои чувства.
– Это твой сын, Сойер, – торжественно объявила Сафиро. – Хайме Рассел Сиро Донован.
«Хайме Рассел Сиро Донован», – мысленно повторил Сойер. Имя звучало не очень складно, но это не имело значения.
Его сын был самым прекрасным существом на свете, и сердце Сойера наполнилось нежностью.
Крепко прижимая к груди маленького Хайме, Сойер нагнулся и поцеловал Сафиро.
В этот момент Сойер понял, что, потеряв прошлое, он в конце концов обрел будущее. В Ла-Эскондиде. С самой красивой, самой нежной и удивительной женщиной в мире – Сафиро Марией Кинтана.
Эпилог
Сафиро вышла из маленького дома, расположенного в конце главной улицы, и направилась в центр города. Она улыбалась и махала рукой всем встречным. Оглянулась, ища глазами своих стариков.
Лоренсо и Макловио играли в шашки перед магазином. Джинджибер сидела на их столике и поклевывала клетки на доске. Завидев девушку, оба старика приветливо помахали ей, после чего Лоренсо заснул, положив голову прямо на курицу.
Сафиро прошла мимо конюшни, возле которой Асукар целовалась с мужчиной. Крепко выпивший любитель утех даже не сознавал, что ласкает женщину, которая годится ему в прабабки. Сафиро прыснула.
Перед церковью стоял Педро – как всегда, в белой робе и со связкой ключей на шее – и о чем-то оживленно беседовал с отцом Васкусом.
Священник помахал девушке рукой.
– Педро учит меня говорить на иврите, Сафиро! – крикнул он.
Опять засмеявшись, она пошла дальше. Впереди показался городской ресторанчик – красивая бело-голубая постройка с маленьким двориком, уставленным горшками с красной геранью. В кафе всегда было людно, ибо никто из горожан не мог устоять перед вкусными блюдами Тья. Вот и сейчас, заглянув в сверкающее окно ресторанчика, Сафиро увидела, как Тья хлопочет над столиком, за которым сидят улыбающиеся посетители.
Аира Такер Джесс и Дженна помогали Тья в кафе, когда приходили из школы. Они считали старую женщину своей бабушкой, а Тья, как и положено настоящей бабушке опекала их и баловала. Сафиро была рада, что братья и сестра Сойера тоже нашли в Ла-Эскондиде счастье.
Она прошла мимо ресторанчика и тут заметила Марипосу, сидевшую за кустом. Пума до сих пор сомневалась, что ей по нраву все жители городка, однако, ни разу никого не обидела.
Хотя нет, мысленно поправилась Сафиро. Однажды огромная кошка пробралась в магазин и столкнула с прилавка банку с леденцами. Но несколько рассыпанных по полу конфеток – Ч это ерунда в сравнении с тем, какой погром могла бы при желании учинить дикая кошка. – Марипоса! – позвала Сафиро. Пума подбежала к Сафиро, и дальше они пошли вместе. Вот наконец и полицейский участок. Он выглядел красиво и внушительно. Сафиро особенно нравились розовые кусты, пышно цветущие перед зданием тюрьмы. По ее мнению, цветы придавали пейзажу должную завершенность. Она открыла дверь и шагнула за порог. В кабинете, в большом кожаном кресле, сидел шериф Ла-Эскондиды и держал на коленях сына. Этот человек был ее муж.
С таким шерифом, как сам Повелитель Ночи, Ла-Эскондиде нечего было бояться.
– Сафиро! – Сойер улыбнулся. – Знаешь, я надеюсь, что сейчас в городке никаких преступлений не произойдет. А то этот шельмец не дает мне работать.
Сафиро взглянула на сына, Хайме Рассела Сиро, и улыбнулась, вспомнив ту новость, которую собиралась сообщить отцу мальчугана.
– Мама, а я запер папу в камере! – гордо заявил Хайме.
– Хайме! – ласково пожурила его мама. – Как же ты оттуда выбрался, Сойер?
