– Сначала надо пополнить запасы продовольствия. Потом – дождаться прилива. Правда, одно не мешает другому.
Увидев подошедшего капитана, Пири сразу же отдал тому несколько кратких распоряжений.
– Еще и матросов нужно собрать. Мы не ждали, что ты так быстро покончишь со своими делами и Деринкую.
– Мне помогли.
– Я слышал, что Блистательная Порта направила туда превосходную шпионку. Из тех, чья слава всегда идет впереди них самих, – сказал Пири.
– В таком случае у меня есть причина поблагодарить оттоманское правительство.
– При Баязиде Блистательная Порта стала образцом умелого управления. Слава Аллаху, что междоусобицы в султанской семье ее не затронули.
– Раз уж мы заговорили о султанской семье… думаю, нам стоит присмотреться к Ахмету, – тихо сказал Эцио. – Я узнал, что у принца есть весьма нежелательные друзья.
– Ассасинам незачем вмешиваться в дела империи.
– Из-за друзей Ахмета дела империи становятся и нашими делами.
Пири вскинул бровь, но больше ничего не сказал и вскоре заговорил о другом.
– Твоя каюта тебя ждет. Ты наверняка захочешь отдохнуть, пока мы еще стоим на якоре.
Пройдя в каюту, Эцио первым делом вычистил и наточил свое оружие. Потом, запершись на засов, выложил на складной стол пятый ключ и сел напротив. Ему было любопытно, как себя поведет этот ключ: так же как остальные или по-иному? Эцио хотелось побольше узнать об Альтаире. Занимало его и поведение ключа в руках тамплиеров. Были ли и у них таинственные откровения? Какие знания они могли получить? Или же ключ имел некое «чутье» и «понимал», когда можно говорить, а когда надо молчать?
Эцио не оставляли тревожные мысли о Софии. Ему не терпелось поскорее вернуться в Константинополь, дабы защитить ее и четыре ключа, спрятанные в бюро ассасинов. Пока же ему не оставалось ничего иного, как проявлять терпение, поскольку он (наравне со всей командой корабля) находился во власти моря и ветров.
Пятый ключ был похож на остальные. Тот же размер, такие же странные, не поддающиеся расшифровке символы и еще более загадочные борозды на каменной поверхности. Эцио внутренне сосредоточился и коснулся каменного диска. Ожидания его не подвели. Вскоре неяркий свет каюты стал меркнуть, а свет ключа с каждым мгновением становился все ярче и ярче…
67
Перед Эцио разворачивалась картина событий, где он был лишь зрителем. Судя по всему, в Масиафе прошло еще десять лет, если не больше.
Внутренний дворик Масиафа был залит солнцем. Листва старого раскидистого коричного дерева частично вбирала в себя его лучи.
Кожа Альтаира напоминала пергамент. Одежда почти целиком скрывала его сухопарую старческую фигуру, обнажая только лицо и длинные бледные кисти рук. Рядом с ним стояли двое коренастых венецианцев. Обоим было слегка за тридцать. У старшего на рукаве виднелся герб. Фон геральдического щита был голубым. На нем был изображен желтый кувшин, увенчанный одной полосой шеврона, поверх которого в ряд располагались три пятиконечные звезды, а еще выше – серебряный щит. Поодаль большой отряд ассасинов готовился к сражению.
Наставник дружески тронул венецианца за рукав. Движения Альтаира были по-стариковски осторожными и скупыми. Однако в нем не было ни следа старческой дряхлости, вполне ожидаемой для человека в девяносто один год да еще пережившего столько ударов судьбы.
– Никколо, за время, пока вы с братом гостили у нас, мы успели к вам привязаться, – сказал Альтаир. – Наверное, вам кажется, что вы провели в Масиафе слишком много времени. На самом деле это время было довольно кратким. Знаю, у тебя еще остались вопросы. Я уверен, что Кодекс, который я передаю тебе, ответит на многие из них.
Альтаир подал знак помощнику. Тот подошел и вручил Никколо рукописную книгу в кожаном переплете.
– Альтаир. Этот дар… поистине бесценен, – сказал итальянец. – Grazie.
Наставник кивнул. Помощник передал старику небольшой мешок.
– И куда вы намерены отправиться после Масиафа? – спросил Альтаир.
– Сначала в Константинополь. Там мы с Маттео учредим гильдию. Потом вернемся в Венецию.
– Твоему сыну Марко не терпится услышать необыкновенные отцовские истории, – с усмешкой сказал Альтаир.
– В три года он еще мал для таких историй. Но со временем – непременно.
Их разговор был прерван появлением Дарима, вбежавшего во дворик.
– Отец! Передовой отряд Хулагу-хана прорвался в окрестности Масиафа! Деревня под угрозой!
Так скоро? Альтаир напрягся, а затем заговорил быстро и резко:
– Никколо, ваш груз и запас продовольствия ждут у ворот деревни. Мы проводим вас туда. А дальше вы должны как можно скорее покинуть эти места.
– Спасибо, Наставник.
К Альтаиру подошли двое опытных воинов, повидавших не одно такое сражение и полностью экипированных для новых битв.
– Приготовьте катапульты и ждите моего сигнала, – приказал им Альтаир.
Ассасины кивнули и побежали исполнять приказ.
– Вы поедете со мной, – сказал братьям Поло Альтаир.
– Отец, нашему отряду нужно срочно отправляться в деревню, – сказал Дарим. – Думаю, тебе лучше оставаться с Никколо и Маттео. Я расчищу им путь.
– Будь осторожен, Дарим. И следи за нашими катапультами.
Альтаир повернулся в сторону тяжелых метательных машин, которые ассасины разворачивали в нужном направлении.
– Если катапульты ударят по мне, их удар будет стоить жизни еще дюжине монголов, – улыбнулся Дарим.
– Хулагу-хан – враг серьезный.
– Мы готовы ко встрече с ним.
Альтаир повернулся к гостям:
– Идемте.
Все трое уселись на приготовленных лошадей и неспешно выехали из крепости, отправившись в объезд. А внизу, на склонах холмов, уже шел бой.
– Вы сумеете их сдержать? – В голосе Никколо звучала тревога, которую ему было не скрыть.
– Столько, сколько понадобится, – спокойно заверил его Альтаир. – Завидую вашему путешествию. Византия – прекрасный город.
Никколо натянуто улыбнулся. Невзирая на все усилия Альтаира преуменьшить опасность, купец сознавал ее истинную величину. Но ему уже доводилось попадать в переделки, и он прекрасно понимал намерение Альтаира. Никколо решил включиться в игру.
– Вижу, вы предпочитаете старинное название города. Вы там бывали?
– Очень давно. Это было, когда венецианцы сумели убедить франкских крестоносцев и те вместо Иерусалима атаковали Византию.
– В те дни Константинополь был главнейшим торговым соперником Венеции. Крестоносцы нанесли ему большой урон.
