— Постараюсь.
По пути к центру Припяти бывший сталкер дважды останавливался в подозрительных местах. В первый раз ему показалось, что тень от водопроводной трубы имеет странный излом. Во втором случае привлекал внимание очень высокий сугроб, выглядевший как застывшая перед обрушением штормовая волна. Детектор аномалий молчал, но Плюмбум на всякий случай покидал гайки, провешивая пространство впереди. Но ничего похожего на аномалии не выявил. Может быть, в субпространствах не бывает аномалий? Но тогда как экспедиция вернется назад? Проблема… Хотя Держава ведь вернулся… Однако не на Свалку, а в Лиманск… Хотя тут всё логично — Держава вошел с экспедицией Серебрякова в аномалию Ковша, попал сюда, долго путешествовал в субпространстве, а потом вывалился через другую аномалию и оказался в Лиманске, где его и подобрали юные сталкеры.
Построив эту цепочку, Плюмбум повеселел. Значит, Алина где-то рядом. И пора придумывать ей достойное наказание за безалаберность и дурацкую выходку. Хотя вряд ли Лара хоть кому-нибудь уступит это право.
Бывший сталкер с тёплым чувством начал вспоминать свои редкие встречи с дочерью, которые происходили всегда в присутствии Лары. Алина даже не догадывалась, что он её отец, называла «дядей Витей». Но отсутствие отца не помешало ей стать очень волевой и целеустремленной девушкой. Плюмбум верил — нет, знал точно! — что из неё вырастет отличный учёный и хорошая мать. Хотя со своей матерью Алина не ладила уже лет пять — они даже не стеснялись «лаяться» в присутствии посторонних. Как заведутся, бывало, обе. «Кроме меня, ты никому не нужна!» — крикнет Лара. «На себя посмотри. Ты нужна кому-то?!» — ответит дочь. И понеслось.
Вообще надо бы с этим заканчивать — сколько можно тянуть? Пора заявить о своем отцовстве и попытаться создать семью. Да, он был не прав, оставив подрастающую дочь на попечение Привалова, но тогда и время было другое, и обстоятельства другие. Всё изменилось. И, как говорится, лучше поздно, чем никогда, а тут такой хороший повод… Лучший повод! Теперь Лара точно не сможет отказать…
За своими воспоминаниями и мечтами Плюмбум чуть не пропустил момент, когда улица закончилась, а экспедиция выбралась на площадь перед Дворцом культуры «Энергетик». И тут Плюмбум замер как вкопанный, а Лёлек, подошедший сзади, громко присвистнул.
Площадь было не узнать. Она казалась необъятной, здания на противоположном её краю выглядели набором серых кубиков. Но самое главное — вместо хорошо известного массивного здания Дворца торчала колоссальная статуя из белого мрамора — обнаженный мускулистый мужчина с шлемом на голове, но не сталкерским, как можно было бы ожидать, а старинным, в античном духе. Статуя держала факел, внутри которого горел нестерпимо яркий белый свет — видимо, это и был единственный источник освещения в обозримом пространстве.
— Что думаете? — шепотом спросил Плюмбум.
— Величественно, — изрек Лёлек. — Но как-то пошло. Скульптор — бездарь!
«Престарелый специалист по инвестициям» совсем освоился в субпространстве Зоны и не выказывал беспокойства. А вот у Плюмбума сердце тревожно забилось. Что за чертовщина? Кому понадобилось возводить здесь такую статую?
Бывший сталкер вспомнил морок, который навел на них давешний контролёр. Столб с плакатом. Фантазия у Соловья-разбойника была, конечно, не ахти. Если здесь и впрямь сидит его родич, то последний будет помощнее во всех смыслах. С таким даже обнаженная грудь Лары не справится.
— Это Аполлон? — глупо спросил бывший сталкер, потому что не знал, что тут ещё можно спросить.
— Вряд ли, — отозвался Лёлек. — Может, Арес? Хотя фиг его знает, не возьмусь судить. Я по мутантам специалист…
— В курсе.
Плюмбум почувствовал легкое раздражение. Кой чёрт было тащить в Зону учёных, если они оказались столь беспомощны и даже не могут ответить, что это за статуя и откуда она здесь взялась? «Субпространство Зоны», «ничего не знаем», «не возьмусь судить». За что им только дипломы выписывают?
На площади химеры отсутствовали, но след протекторов всё равно был хорошо виден — по комкам грязи, которую учёные невольно притащили сюда со Свалки. След вёл прямиком к статуе. Ну да, главный ориентир. Серебряков небось тоже обалдел, когда её увидел.
— Какие будут соображения? — Плюмбум повысил голос, решив, что шепотом говорить глупо.
И опять за всех ответил Лёлек:
— Очень странное место. Я тут, Виктор, ещё одну особенность приметил. Тут всё не просто чисто, а стерильно чисто. В реальной-то Припяти всегда валяется разный хлам, машины разбитые стоят, на газонах джунгли, а здесь мы ничего подобного не наблюдаем, только химеры и сугробы. Права Лара — как будто кто-то убирает. Но с другой стороны, должен быть не только мусор, но и приметы стройки. Ведь это всё строили, над возведением города трудились тысячи человек. Где культурный слой? Где он? Неужели всё вывезли? Сколько лет понадобилось, чтобы всё подчистить? Какие ресурсы были привлечены? И если этот мир связан с нашим, почему мы ничего не заметили? И в чем функция этого города? Кто здесь будет жить?
— Слишком много вопросов, — буркнул Плюмбум. — Ответ хоть один есть?
На этот раз Лёлек промолчал.
— Алекс? Боря? Вы что скажете?
— Не знаю, — ответил Гроза. — Такое иногда в компьютерных играх можно увидеть. Рисуют разные абстрактные строения, в которых жить невозможно. И вправду как будто внутри «миража» оказались…
— Да, — согласился с ним Молния. — Мы до Второго энергоблока ходили, но нигде ничего подобного не видели. Хотя там сам Скульптор живет, а он такое выделывает, что закачаешься.
— Вы знакомы с Хозяевами Зоны?
— Только с некоторыми, — признался Боря.
— Не устаю поражаться вашим талантам, — одобрительно сказал бывший сталкер. — Ну ладно. Тогда, как принято у наших учёных друзей говорить, будем действовать методом «профессора тыка». Вперёд!
Члены экспедиции двинулись через площадь. Путь до основания статуи занял у них четверть часа. Остановились на безопасном расстоянии — в пятидесяти метрах. Хотя кто знает, есть ли здесь безопасные расстояния? Оказалось, что мраморный факельщик опирается на приземистый постамент, на котором даже имелась надпись золотыми буквами: «Arbeit macht frei». Плюмбуму снова вспомнился контролёр с его бессмертным лозунгом: «Ребята, давайте жить дружно!». Внутри похолодело. Бывший сталкер с трудом удержался от того, чтобы не сбросить с плеча автомат и не начать поливать пулями всё вокруг.
— Работа делает свободным, — перевела начитанная Лapa. — Очень известное выражение. Его любили нацисты. Они размещали эту фразу на входе в концентрационные лагеря: в Освенциме, в Дахау…
— А кто её разместил здесь?
— Не могу сказать…
— Ничего-то вы не можете…
— А чего ты хотел? — обиделась Лара. — Вон физики тоже ничего не понимают. Тебе ж говорили, существуют только теоретические предположения!
