— Ну, мы почти не выезжаем из Белгури, не говоря уже о поездках в Оксфорд. Так что это большая удача встретить тебя здесь.
Она взяла свою младшую подругу под руку.
— Расскажи, как тебе живется в Ассаме? Ты так же счастлива, как Софи в Пенджабе?
— Откровенно говоря, если бы не эта поездка к Роз, я сошла бы с ума от постоянного пребывания в усадьбе Шевиот. Софи часто тебе пишет?
— Да. Я даже не знаю, как она находит на это время. Судя по всему, она очень занята.
Тилли и Кларри прекрасно провели день, обмениваясь новостями и обсуждая своих детей. Адела зачарованно глядела на канатоходцев и жонглеров, но при виде глотающих огонь факиров с криком отворачивалась, пряча лицо на груди отца.
Они с Роз условились встретиться у входа на британское кладбище — через него лежал короткий путь к дому Рэнкинов. Поднялся ветер, взметая горячую пыль с тропинок, а над далекими горами небо почернело от туч.
Женщины застали Роз, когда та ставила букет в вазу перед могилой неподалеку от ворот.
— Это могила моей матери, — сказала она, и в ее глазах заблестели слезы.
Адела отпустила руку отца, подбежала к цветущей лиане и сорвала большой белый цветок. Вернувшись, она воткнула его в вазу рядом с аккуратным букетом Роз.
— Это для вашей мамы.
Роз взглянула на Кларри.
— Как она догадалась?
Кларри улыбнулась.
— Адела делает то же самое на могиле моих родителей. Они похоронены в Белгури.
Опустившись на колени, Роз быстро и смущенно обняла Аделу.
— Спасибо, милое дитя.
Тилли отвела взгляд. Ей на глаза навернулись слезы. Она стала всматриваться в могильные плиты напротив, стараясь не расплакаться. После рождения Джейми она стала такой чувствительной.
Имя, которое она увидела, заставило ее вздрогнуть. Логан. Тилли вытерла глаза и подошла ближе. Это было простое надгробие, наполовину скрытое растительностью. Она отвела в сторону пучок длинной травы, и ее сердце замерло.
Уильям Логан — покинул сей мир в мае 1907 года.
Под этой строкой значилось следующее:
Джесси Андерсон, супруга Уильяма.
Дата смерти была указана та же.
Покойтесь с миром.
— О господи!
— В чем дело? — спросила Кларри, подходя к ней.
— Здесь лежат родители Софи, — с трудом выдавила из себя Тилли.
К ним приблизились остальные.
— Как они очутились в Шиллонге? До Оксфорда отсюда около двух дней пути.
Уэсли сказал то, что напрашивалось само собой:
— Значит, они умерли где-то неподалеку.
Глава двадцать пятая
Каждый день только и говорили о том, когда пойдут дожди. Тилли предупредили, что окрестности Шиллонга — едва ли не самая влажная часть Индии. Женщина с нетерпением ждала прихода дождей, чтобы освежились земля и воздух и чтобы задержаться тут, в горах, подальше от липкой жары чайных плантаций.
Тилли постоянно размышляла над загадкой последних месяцев жизни Логанов и об их скоропостижной смерти где-то неподалеку. С помощью Роз она привела могилу в порядок и сфотографировала ее «Кодаком», чтобы послать снимок Софи.
Почему Джеймс никогда не говорил о том, что Логаны похоронены здесь? Тем более что он знал: она собирается приехать и попытается выведать хоть что-нибудь, что ему известно о них. Или же он не знал о том, что их тела были привезены сюда? Но ведь Джемс взял на себя заботы о Софи и должен был знать, что ее родители покоятся на британском кладбище в Шиллонге. Странным было то, что все старались замалчивать обстоятельства, связанные с семьей Логанов. Может быть, их недолюбливали?
На Рождество, выпив шерри, Мюриэл обмолвилась о том, что мать Софи была слишком кокетлива и это вредило ей.
— Старик Логан ужасно не любил, когда она разговаривала с другими мужчинами. Даже во время очень тяжелых родов он не подпустил к ней врача, прогнав его с крыльца. Но учтите, тот был индийцем, так что в какой-то степени я его понимаю.
Однажды, придя в библиотеку, Тилли разговорилась с одним из библиотекарей.
— Я хочу разузнать побольше о родителях моей подруги, умерших здесь в 1907 году. У вас хранятся газеты тех лет? Интересно, было ли опубликовано сообщение об их смерти или что-нибудь в этом роде. Одновременная смерть двух человек могла бы попасть на страницы газет, как вы полагаете?
Библиотекаря, отставного полицейского, увлекающегося детективными рассказами Артура Конан Дойля, заинтриговали слова Тилли. Он ушел и через десять минут появился с тяжелой подшивкой «Шиллонгской газеты» за май 1907 года. Библиотекарь бросил кипу газет на стойку, затем развернул ее.
— Когда, вы говорите, они умерли?
— На надгробии указано, что в мае.
— Ладно, тогда начнем с первых чисел месяца.
Он навис над Тилли, пока она просматривала первую газету в поисках некролога.
— Тогда вообще были неспокойные времена, — сказал библиотекарь, задумчиво потянув себя за длинный ус.
— Почему?
— Пятидесятилетие восстания[42], май девятьсот седьмого года. Нам, британцам, тогда пришлось понервничать.
Тилли подняла на него удивленный взгляд.
— Но это же было давным-давно, не так ли? Взбунтовавшиеся солдаты ничем вам не угрожали.
— Солдаты — нет, но множество подстрекателей, пользуясь юбилеем как предлогом, попытались учинить беспорядки и настроить индийцев против их хозяев. Нам, полицейским, пришлось как следует поработать, проверяя слухи о заговорах.
Тилли такие доводы показались надуманными.
— О заговорах? — ухмыльнулась она.
— Ничего смешного в этом нет, — возразил библиотекарь. — Плантаторы, в частности, опасались мятежей среди кули. И, знаете ли, для опасений были основания.
Он с заговорщическим видом поднял палец.
— Какие основания?
— Странные круглые знаки из навоза и шерсти на стволах деревьев, которые люди сочли тайным сигналом к мятежу, а также пресные лепешки, передаваемые от одного к другому. Многих плантаторов это испугало — они отослали жен и детей в Британию от греха подальше. Те, кто не мог этого сделать, приняли дополнительные меры для безопасности. В ночь на десятое мая, день начала восстания, многие британцы собрали свои семьи в клубах и по очереди охраняли их.
— И сколько это продолжалось? — спросила Тилли, удивленная тем, что здесь был такой переполох.
