— Запивочку будешь? — спросил он у Гали.
— Обязательно.
Из холодильника, приютившегося в углу, были извлечены боржоми и славянская — на выбор. Кулькову пришлось взять еще два стакана для воды, что он проделал, уже выказывая явное нетерпение.
Гена терпеливо наблюдал за манипуляциями партийного лидера и с его губ никак не могла сползти противная, раздражающая Кулькова, еле заметная усмешечка.
— Ну, будем, — торопливо сказал Кульков, чокаясь с Галиной.
— Будем, будем. Еще как будем! — ответила та. И быстро проглотила водку, запив ее боржоми.
И снова что-то подозрительное почудилось Кулькову — на этот раз уже в самом тоне журналистки. «Что они такое тут, понимаешь, панибратство разводят?! — подумал он. — Пора дистанцию восстановить! А то совсем на шею сядут. Сейчас, гляди, еще денег станут просить…»
— Ну что, Сан Саныч, поправились? — заботливо спросил Комаров.
Сан Саныч не ответил: он ждал, пока водка начнет свое действие в организме… Ждать пришлось недолго — отпустило почти сразу. Кульков почувствовал, что крепко стоит ногами на земле, что тело его не иллюзорно, а все-таки весит свои родные девяносто четыре кило; мысли в голове стали постепенно выстраиваться, если и не совсем ровными цепочками, то, по крайней мере, каким-то их подобием, и уже не скакали, перепрыгивая, что называется, с пятого на десятое.
Он прошествовал к своему рабочему месту, сел за стол, вытащил из ящика сигареты, положил пачку перед собой… И только тогда взглянул на Комарова:
— Я вас слушаю.
Комаров вздохнул и начал доставать из портфеля, лежавшего у него на коленях, какие-то бумаги. Сан Саныч наблюдал за манипуляциями посетителя, мрачнея от нехороших предчувствий… Бог знает, что он вчера мог наобещать этим жуликам?
Почему-то Кульков именно так определил теперь для себя и Комарова, и журналистку… Ну, конечно, чего-то им от него нужно, иначе — зачем все эти бани, все эти банкеты? Девки там были еще какие-то. А сейчас — гляди-ка, совсем другой коленкор: ни тебе выпить-закусить, ни анекдот рассказать, документы какие-то на стол выкладывают. Ну-ка, поглядим, что за документы…
— Что это? — сухо спросил он, не притрагиваясь к бумагам.
— Так мы же вчера все обговорили! — с добродушным выражением на лице воскликнул Комаров. — Это вам нужно только подписать. Ну и печать шлепнуть. Все уже оформлено, так что не о чем беспокоиться.
— Чего там надо подписать? — Кульков насупился.
— Ну как это — «чего»? Договаривались же!
Лицо Комарова тоже посерьезнело, и Сан Саныч отметил, что изменилось оно как-то нехорошо: что-то за этой маской серьезности скрывалось — такие лица могут делать только люди, у которых хороший козырь в рукаве спрятан. Или вовсе — джокер.
— Вот… Вы приобретаете контрольный пакет акций компании «Континенталь-видео».
— Какой-какой компании?
— Той самой, которая вчера вас снимала. Вам понравилось. Вы сами предложили…
— Но делами-то я не один занимаюсь… Мне нужно срочно с товарищами посоветоваться!.
— Право подписи у вас есть. — Комаров не вопрос задавал, а, глядя прямо в глаза Сан Саныча, говорил утвердительно, словно напоминал Кулькову о факте, который тот просто подзабыл, видимо, с бодуна. — Больше нам ничего не нужно.
— То есть? Что значит — не нужно? Я приобретаю… На какие, вообще, шиши?
— Вот документы на оформление кредита. В «Межстройбанке». Все уже готово, деньги пойдут, хоть завтра. Там все в курсе.
— Нет, ребята… — Кульков встал. — Нет, такие дела с кондачка не делаются. Вы что ополоумели?! Тут же… — Он проглядел листы бумаги, долго шарил пальцами по строчкам; наконец нашел нужные цифры. — Это же сотни тысяч… Баксов! Да вы что?!
Комаров посмотрел на свои наручные часы:
(«Дорогие!» — машинально отметил Кульков.)
— Короче говоря, у нас есть еще… семь минут.
— До чего?
— Увидите, Сан Саныч.
— Ты чего это, Гена? Хамить мне надумал?..
После выпитой водки Кульков почувствовал себя сильным и способным к решительным действиям. К нему вернулась обычная самоуверенность, и он мысленно сказал себе: с этими жуликами (теперь Сан Саныч был в этом уверен) он, Кульков, больше никаких дел иметь не будет! Ну, сходили в баньку, выпили, повеселились — и хорош!
— Что вы, Сан Саныч! У меня и в мыслях этого не было! — Гена, казалось, говорил вполне искренне. — Просто сейчас приедет еще один человек… Через шесть с половиной минут. А пока я вам нарисую структуру нашей сделки. Напомню то есть. Вчера-то все было оговорено! Вы просто забыли… Я понимаю: работы много… Нервы… Ну да ладно. В общем, дело обстоит так: вы берете эту компанию, директором назначаете того, кого вам сейчас назовут — когда приедет этот самый человек… Через шесть минут… Исполнительным продюсером становится Галина Ипатьева. Это тоже уже согласовано.
— Где? — машинально спросил Кульков, привыкший к подобным оборотам речи и от этого «согласовано» почему-то почувствовавший себя спокойнее и увереннее.
— Там, — кивнул в потолок Комаров. Этот жест тоже показался Кулькову родным и успокаивающим.
— Ну, если там, — протянул он, — тогда…
Дверь кабинета распахнулась… Затопталась в проеме Лена: то ли ее кто-то не пускал в кабинет, а она вырывалась и стремилась предстать пред светлы начальничьи очи, то ли, напротив, сама секретарша вставала заслоном на пути нетерпеливых посетителей.
Это продолжалось всего секунду. Лену отодвинули в сторону, и она исчезла из поля зрения Кулькова.
В кабинет вошли два мордоворота с внешностью обыкновенных советских комитетчиков: квадратные плечи, подбородки — под стать плечам; неброские костюмы, незапоминающиеся лица, аккуратные стрижечки и холодная пустота в глазах.
Залюбовавшись на неожиданных гостей, Кульков не сразу заметил третьего, вошедшего вслед за мордоворотами и вставшего как раз посредине между ними… Это был маленький человек — лысеющий, сутулый, даже костюм на нем сидел как-то кургузо. Но во всем облике коротышки чувствовалась неумолимая и страшная власть. Кульков не смог бы сформулировать для себя — откуда такое ощущение? Не способен он был определить, где, в какой части тела находится у гостя источник той бешеной энергии, которая заставила Сан Саныча резко привстать из-за стола и проделать рукой какое-то подобие пригласительного жеста. Наверное, это сила гнездилась все-таки в глазах посетителя — странно горящих на равнодушном, неподвижном лице, пронизывающих, просвечивающих насквозь, как рентген…
— Здравствуйте, Валентин Валентинович! — Комаров поднялся с кресла и, почтительно наклонив голову, сделал шаг к вошедшему в кабинет таинственному незнакомцу.
— Привет, — небрежно бросил тот и протянул Комарову свою короткую ручку с маленькой ладошкой.
