— Я знала, что вы запутались в женщинах.
— Вот именно. Мне было не важно, что я делю вас с другими.
— Ошметки.
— А я так не хотел.
— Теперь все это не важно, я отказалась.
Он не знал, верить ли, хотя выглядело убедительно. Не был он уверен и в том, что ему самому все равно то, что он потерял потенциальную любовницу. В глубине души он не сомневался, что она все равно принадлежит ему.
— Я провожу вас до стоянки такси.
Они вышли на улицу, их плечи соприкасались. В ней пробудилось воспоминание о прошлом. Они шли по шумному, сверкающему огнями столичному городу, словно любовники. Любовники, которыми они так и не стали и которыми они никогда не переставали быть. Или чуть меньше, или чуть больше. Одно слово нарушает тайну.
Они подошли к стоянке такси.
— Я всегда забываю, какая вы высокая! И красивая. Мне всегда нравилось, как вы одеваетесь.
Она молчала. Он слишком долго ее разглядывал, в нем что-то дрогнуло, подалось. Ее вид рождал в нем желание. Она подставила щеку для поцелуя. Он отшатнулся.
— Пойдемте ко мне. Не уходите!
— У меня нет желания идти к вам, — поцеловав его на прощание, ответила она.
— До скорого, — пробормотал он, ни на минуту не задумавшись, что он снова лгал, словно то, о чем он просил, не заслуживало, чтобы над этим подумали.
Видя его улыбающимся, вполне в своей тарелке, она подумала, что правильно сделала, отказав ему. А подумала она так потому, что собиралась поступить наоборот.
2Никто никогда ни о чем не узнал. Ева не получила подтверждения своим подозрениям и давно забыла о том вечере. Они больше не собирались вместе, чтобы смотреть матчи по боксу. Они стали набравшимися жизненного опыта людьми среднего возраста, а их дети — взрослыми. Время поймало их в свои расставленные лопушки. Любовные истории, интрижки пошли теми путями, которых они не могли предвидеть. Жизнь оказалась гораздо сюжетнее. И тем не менее все случалось с неумолимой очевидностью, словно все было предначертано, завязано в такие узлы, которые могли их либо освободить, либо закабалить. Чего же не хватало? Признаков или смелости их разгадать? Ева и Макс развелись. Ева пошла работать. Сперва, правда, попыталась отправиться на тот свет, да не вышло. Макс твердо стоял на своем, не уступал, навещал ее в больнице, но домой ни ногой. Поправившись, она съехала. Дети жили своей жизнью. Развод казался им лучше свары. Возможно, и они пойдут по стопам родителей: поженятся, а потом разведутся. Старшая дочь уже выбрала себе возлюбленного, с которым не могла найти общего языка. Ева и Макс могли лишь предугадать, к чему это приведет, но не помешать. Порой они виделись у Анри с Мелюзиной. Ева и Мелюзина никогда не были дружны, но отчаяние Евы тронуло Мелюзину. А Анри с другими друзьями Макса поучаствовали в том, чтобы он убедился в необходимости начать новую жизнь. Мелюзине ничто не помогло вылечиться. Ликеры больше чем когда-либо лились рекой. Она выходила из себя, плакала из-за пустяка. «Одной любви для жизни недостаточно», — думала, уходя от них, Ева. Жизнь нужно потратить на что-то еще. Красивая женщина все равно не цветок, не может стоять на одном месте, пусть ее холят и лелеют и поливают. Ева любила рассказывать Максу о своей работе. Это было что-то новенькое.
— Ты никогда по-настоящему не хотел, чтобы я работала, — говорила она.
— Да нет же! — отнекивался Макс. — Я думал, ты этого не хочешь. Думал, тебе нравится сидеть дома.
— Я тоже так думала. А нужно было слушать Луизу.
— А что она говорила?
— Что все должны работать.
— Она что, марксистка?
— Не знаю.
— А как она?
— Мы больше не видимся. Знаешь, с тех пор, как я перестала быть членом клуба, я никого не вижу из друзей, кроме Мелю.
— Получилось ли у нее родить ребенка? Жаль было ее.
— Может, они усыновили, — предположила Ева.
* * *
Они подъехали к ее дому.
— Остановись там. — Она указала на место, которое было ему так же хорошо известно, как и ей.
Она вышла.
— До свидания, — с грустной улыбкой попрощалась она. — Брак — некрасивая вещь, — добавила она, считая, что это явилось причиной смерти их чувства.
— К чему теперь-то об этом говорить?
— Я думаю о нас.
— Не причиняй себе боли.
Ей пришлись не по душе его слова.
Не брак некрасив, а наш с тобой брак. Мне кажется, брак все портит — и чувства, и людей. Взгляни на Мелюзину и Анри, как они разрушают друг друга. — Помолчав, она добавила, как бы по зрелом размышлении: — Это брак сделал меня такой. Ведь ты любил меня раньше.
— Не помню. — Он не желал уступать. Она заплакала.
— Не плачь. — Он попытался как-то поправиться. — Не знаю, как тебе ответить, не то чтобы я не любил тебя, а я потерялся. Да уж! Теперь кажется, что столько всего было, не одна, а несколько жизней.
Ей не нравилось, когда он так говорил, но она промолчала и улыбнулась. Она еще не отчаялась вернуть его.
— До скорого, — сказал он.
— Попробуй поговорить с Катрин. — Это была их старшая дочь.
— Это нелегко, ты же знаешь.
— И все же попробуй, я ее нервирую.
— Обещаю попробовать.
Луиза ушла от Гийома. Он завел себе молоденькую, по словам Тома, очень хорошенькую любовницу, но не был счастлив, поскольку предвидел, что и она от него уйдет. Луиза вышла замуж за мужчину своих лет, вдовца, бездетного. Они удочерили двух китаяночек. Им ничего больше не нужно было от жизни, да она и не была им уже подвластна. Луиза была счастлива и не осмеливалась видеться с Гийомом. Она узнавала о нем от Марии.
— Не понимаю, почему он не устроит свою жизнь.
— Слишком восприимчив к красоте, — ответила Мария. Луиза улыбалась.
— Не думаю, что это так. Он так и не опомнился от своей первой неудачной женитьбы, это было начало его бесконечных блужданий.
— Ты слишком романтична, — сказала Мария.
— И это говоришь мне ты! Они смеялись.
— А как ты себя чувствуешь? — спросила Луиза.
— Как цветок.
Она была единственной из всех подруг, кого еще окружали дети: всего их у нее было семеро, и последние еще не выросли.
— Тебе бы позвонить Пенелопе. Она так одинока! С тех пор, как Поль умер, вокруг нее никого. Они виделись лишь с его друзьями, а друзья умирают один за другим. Простая арифметика. Как твои дочки? — Она произнесла «дочки» с радостью.
