– Я ведь прав? Отвечай, ну!
Слезы подступают к глазам, и я больше не в силах спорить и доказывать что-то.
Разворачиваюсь и быстро шагаю к лестнице. Хочу поскорей очутиться в спальне, залезть на кровать и накрыться покрывалом с головой.
– Кэтрин! – кричит он мне вслед, но догонять не спешит. Решаю все-таки ответить.
– Я бы не поехала без тебя никуда, даже если бы ты назвал меня своей бабушкой.
Не дождавшись от него реакции, быстро забегаю наверх, врываюсь в свою комнату и рыдаю в подушку.
* * *
Просыпаюсь от того, что кто-то гладит меня по голове.
Открываю глаза и хмурюсь. Мой враг собственной персоной. Сидит на краю кровати в черной кожаной куртке, белой футболке и джинсах. В этом образе он чертовски привлекателен, особенно с взъерошенными на макушке волосами.
– Должен сказать, что спящей ты мне нравишься еще больше. – Его улыбка обезоруживает, и я уже не помню, как несколько часов назад он орал на меня и сыпал беспочвенными обвинениями.
– Который час?
– Шесть. И мое предложение все еще в силе.
– Уже боюсь спросить, какое… – с опаской отзываюсь я, принимая вертикальное положение.
– Сегодня в «Трубадуре»[35]выступает отличная команда. Послушаем немного живой музыки?
Я мигаю, осмысливая это забавное название – «Трубадур».
Киваю, решив, что хуже уже не будет.
– Здорово. Тогда у тебя есть двадцать минут, чтобы съесть приготовленный мной сэндвич, переодеться и спуститься вниз.
Он встает с кровати, приковывая мое внимание к своей упругой заднице, обтянутой плотным темным денимом. Ох, какой же он…
– Поторопись, Бэйли, – на выходе говорит Роберт. Я смущенно отвожу глаза и замечаю на тумбочке тарелку с бутербродами и стакан сока. Почти дежа вю.
* * *
Перед концертом Роберт отвозит меня в уютное кафе, где я наедаюсь до отвала. Видимо, сэндвичей ему показалось недостаточно.
Снаружи «Трубадур» не впечатляет. Обычное двухэтажное здание со светящейся вывеской.
Когда мы подходим, Роберт делает звонок, и из деревянных дверей показывается упитанный мужчина в серой, абсолютно нелепой шляпе.
– О, бизнесмен явился! – Оба смеются. – Добро пожаловать!
– Привет, Трип. Как жизнь? – Удивляюсь, как дружелюбен с ним Эддингтон. Значит, его мудачество распространяется не на всех.
– Потихоньку. Стараюсь вести здоровый образ жизни, – отвечает толстяк.
– Надеюсь, однажды тебе это удастся, – шутливо бросает Роберт, за что получает легкий хлопок по плечу.
На этот раз меня не представляют. Наверное, так лучше.
– Кто сегодня играет?
– The Fray[36], – отвечает Трип, – через пятнадцать минут начало.
– Посадишь нас подальше от всех, ладно?
– Разумеется, дружище. Идем.
Пока я обиженно размышляю над своим статусом, Роберт берет меня за руку и ведет за собой.
Сжимаю его руку в ответ, за что получаю одобрительный взгляд из-за плеча. Его ладонь такая теплая… он играет моими пальчиками, пока мы крадемся мимо шумной толпы, заполняющей весь зал.
Я никогда не была на концертах и никогда не слышала живой музыки.
Поднимаемся на второй этаж и становимся у деревянного балкона, откуда хорошо видно сцену и фанатов.
– Если что-нибудь понадобится, принесут сюда, – говорит Трип.
Роберт кивает и благодарит его.
Толстяк оставляет нас одних. Эддингтон отпускает мою руку, кладет ладони на перила и смотрит вниз.
– Значит, в Нью-Йорке ты управляешь ED Group, а в Эл-Эй ходишь в «Трубадур» послушать рок-концерт… – задумчиво тяну я, – не кажется ли тебе, что это не совсем… логично?
– Возможно, – усмехается Роберт, – я вообще весь состою из противоречий и не поддаюсь никакой логике. Необычный парень, знаешь ли…
Я с грустью заглядываю в его глубокие карие глаза и внезапно осознаю, насколько мы разные. Что я могу ему предложить? Что есть во мне такого, чего нет в других, простых, ничем не примечательных девушках?…
– Я знаю, что и ты тоже необычная, – внезапно продолжает он.
Кто, я?
– Сомневаюсь. Во мне не…
– Нет. – Он прерывает меня. – В тебе есть эта детская непосредственность, которая привлекает, скромность, которая очаровывает, и смелость, которая вырывается в самые неподходящие моменты и окончательно сносит крышу.
Да неужели?.. Его признание не укладывается у меня в голове.
И прежде, чем я успеваю засомневаться, он обнимает меня за талию, и в этот момент зал взрывается бурными аплодисментами, свет гаснет и включаются софиты. Шоу начинается.
Глава 16. И боль, и слезы, и любовь
The Fray на сцене уже около пятнадцати минут. За это время они исполнили три песни, и ни одна не оставила меня равнодушной. Теперь они играют Heartless – ремейк на одноименный трек Канье Уэста[37], который наталкивает меня на размышления о потаенном прошлом моего спутника…
«Темной ночью я слышу, как они рассказывают
Леденящую душу историю.
Где-то там, за этой дорогой, он продал свою душу
Ради женщины, такой бессердечной…»[38]
Перевожу взгляд на Роберта. Он на секунду прикрывает глаза и, распахнув их, проводит ладонью по моей спине.
«Ты бежишь и рассказываешь своим друзьям, что бросила меня,
А они в ответ говорят, что не понимают, что ты во мне нашла.
Ты подождешь пару месяцев, а потом увидишь,
Что никогда не найдешь лучше меня…»
А что, если эта девушка изменила ему? Может, в этом и заключается причина его недоверия и паранойи?
Я чувствую, что он пережил нечто печальное, тяжелое. Это видно по его глазам. Озлобленность и холодность всего лишь маска, щит. И он никогда не заговаривает о своем прошлом. Если бы причина была банальной и не оставила шрама, он бы раскололся.
